– Я хочу сказать, – он на мгновение замялся, – я… не в претензии. Жаловаться не буду, не волнуйся.
Почему-то вместо радости Лера почувствовала острую боль и обиду. Тон Андрея был сухим, официальным, точно он проводил жесткую границу между прошлым и настоящим, навсегда зачеркивая их прежние отношения.
Правы оказались обе, и Наталья, и Анна: они теперь чужие друг другу, он для нее просто больной, она врач, и только. И ничего для него не значит та ночь, ровным счетом ничего!
– Спасибо. – Лера кивнула, изо всех сил стараясь ничем не выдать охватившего ее отчаяния.
– Не за что. – Андрей пожал плечами и, ничего больше не сказав, повернулся и скрылся в палате.
Лера осталась одна посреди коридора. Сидящая за столом Валя с любопытством смотрела в ее сторону. Лера ощутила, как нарастает в ней отвращение к самой себе. Он ее и знать не хочет, а она бегает за ним, как привязанная, ушла с панихиды, покинула Настю!
Она стремительно зашагала назад, почти бегом миновала пост, выскочила из отделения и спустилась во двор. Там уже стояли в ожидании несколько ритуальных автобусов. У одного из них прохаживалась взад-вперед Анна, беспрестанно дымя сигаретой. Лера медленно приблизилась к ней.
– Куда исчезла? – остановилась та, с подозрением оглядывая подругу.
– Так, – уклончиво ответила Лера.
Анна понимающе кивнула.
– Я тоже не выдержала. – Она поежилась на промозглом ветру и натянула капюшон дубленки. – Ну и погодка! То все течет, чуть ли не весна, то холодрыга! Васильича видела?
– Да.
– Страшное дело! Он же самолично дежурил в субботу. Говорят, за полчаса до того, как это произошло с Настеной, очередной нагоняй ей давал. Орал на все отделение. Представляешь, каково ему теперь? – Анна передернула плечами и выкинула окурок в грязь.
Лера живо представила себе лицо Максимова и кивнула.
Из больницы медленно стал выползать народ и молча рассаживаться по автобусам.
– Пошли, – позвала Анна. – А то мест не хватит.
Желающих проводить Настю в последний путь оказалось много, терапевтическое отделение ехало почти в полном составе. В отделении дежурили лишь Валя и старенькая Полина Михайловна, побоявшаяся ехать на кладбище из-за слабого сердца.
Перед Анной и Лерой уселась Наталья. Лера видела ее сгорбленную спину, поникшие плечи и вспоминала, как та вечно ссорилась с Настей, без конца шпыняла ее, контролировала. Тоже небось мается теперь, может, даже чувствует себя виноватой.
Все они виноваты, все без исключения! Каждый в отделении наблюдал за Настиными фокусами на балконе, у всех сердце замирало, и никто не остановил ее, не одернул, только смеялись да пальцем у виска крутили. Вот и досмеялись…