С отвесных скал острова к полыньям тянется непрерывная нить летящих птиц. Не успевая найти подходящего места для приземления, кайры плюхаются, растопырив лапы, в черно-белый птичий ковер, на головы другим. А с противоположного конца полыньи к скалам поднимаются уже ополоснувшиеся стаи. Места для разбега мало. Птицы выскакивают на лед, долго бегут по нему, размахивая крыльями, как руками, напоминая в этот момент человечков, и. лишь оттолкнувшись от небольшого бугорка, взлетают.
Наблюдая их натужный и стремительный полет, не знающий парения, удивляешься, когда узнаешь, что на кормежку кайры могут летать дважды в день за десятки километров. Когда стаи птиц проносятся над головой, слышно, как поет воздух в перьях их мощно работающих крыльев, словно играют сотни нежнейших свирелей.
Иногда, подойдя к вроде бы пустынной полынье, я становлюсь свидетелем возвращения кайр с подводной охоты. Они отличные пловцы и ныряльщики и под водой находятся по нескольку минут. Друг за дружкой, словно выталкиваемые из-под воды пружиной, птицы начинают выскакивать на лед и тут же припускаются бежать, разгоняясь и улетая.
Ярко разряженные турпаны, самцы морских уток, с оранжевыми гребнями, серебристо-бело-черные, устроившись на краю льдины, отражаясь в гладкой воде, порой напоминают драгоценное ожерелье. Разомлевшие от солнца, они взлетают, не выстраиваясь. лениво взмахивая крыльями, перелетают на соседнюю полынью.
На льду появились и тюлени — лахтаки и нерпы. Лахтаки дремлют обычно у трещин и небольших полыней. Чуткие звери соскальзывают в воду, даже не повернув в мою сторону головы, но, очутившись в родной стихии, порой пренебрегают опасностью.
Заметив, что я стою неподвижно на одном месте, огромный лахтак продолжает кормиться у противоположного берега полыньи. Несколько минут он проводит под водой, затем с фырканьем всплывает на поверхность. Мокрая черная шкура его блестит на солнце, отчетливо видны упругие вибрисы-усы, голова чуть приподнята, и в этот миг он чем-то напоминает купающегося коня. Прежде всего он смотрит в мою сторону, убеждается, что я все на том же месте, и, отдохнув, надышавшись, уходит на глубину.
Погружения его ритмичны, и под водой лахтак остается каждый раз одинаковое время. Отметив это, я, едва он погружается, что есть силы бегу на противоположную сторону полыньи и вовремя успеваю. Сопя, лахтак всплывает, недоуменно смотрит на противоположный берег и, не найдя меня там, оборачивается… Увидев меня совсем близко, от страха он вспрыгивает вверх, несется по воде, поднимая белые буруны, и я успеваю нажать на спуск фотоаппарата. Есть неплохой кадр!