Когда мы вернулись к месту табора, палатка наша показалась крохотной, одинокой и совершенно затерянной среди этих холодных каменных громад. Даже дымок от костра, который развел Хатабыч, не смог побороть нашего мрачного настроения.
Я решил отоспаться в палатке и попросил не будить меня завтра рано. В этом году нам удивительно не везло на медведей. Мы видели их уже больше тридцати, но до сих пор, хотя прошло уже около сорока дней с начала работы, не сумели взять ни одного. С каждым днем все больше нервничали и уже не могли спокойно смотреть на этих зверей. Мы делали непростительные, совершенно очевидные ошибки; выражаясь по-охотничьи, нам не было фарта.
Разбуженный выстрелами, я вылез из палатки. Меня встретило утро одного из лучших дней июля. В свой предпоследний день июль спешил показать все самое сокровенное, что в нем таилось.
Хорошо и легко идти по цветущему альпийскому лугу. Утро предвещало чудесный день. Таким он и пришел к нам, чтобы запомнить его на всю жизнь.
За весь день на небе не показалось ни единого облачка — для тех мест, где мы находились, явление чрезвычайное. Небо было очень чистым, широко распахнутым и очень голубым. Солнце в полдень палило, как в Африке, и нужно было только осторожно притронуться к камню, чтобы это понять. Сотни крупных аквилегий выстроились, как на церемониальном смотре, и все, как одна, повернули свои очаровательные головки навстречу солнцу. Казалось, что в цвете лепестков этих прекрасных цветов отразилась вся синева высокогорного неба.
Двое моих товарищей по отряду — Аркадий Велижанин и Александр Карамышев, которого за его золотые руки звали Хатабычем, — поднялись задолго до рассвета. Было очень темно, и идти по россыпи опасно. Но так велико было их нетерпение и так горяча охотничья страсть, что они вышли еще в темноте. И, как бывает в те дни, когда очень везет, именно это оказалось решающим — задержись они хотя бы на пятнадцать минут, все могло получиться иначе.
Они увидели медведя еще в сумерках — зверь спустился на снежник и был хорошо заметен на его светлом фоне. Шел четвертый час ночи. Зверь, видимо, только что отправился на охоту. Он пересек снежник и остановился у склада, где его задержала недоеденная оленья лопатка. Ветер по-прежнему дул с гор.
Невдалеке от снежника черным пятном выделялся небольшой скальный обрыв — удобное место для стрельбы. Хатабыч с Велижаниным подобрались уже к самому обрыву, но отсюда они ничего не смогли увидеть, а медведь каждую минуту мог исчезнуть незаметно. Только бы не ушел — это была единственная, занимавшая их мысль.