Утром при первых проблесках рассвета Хатабыч выполз из палатки и попытался разжечь костер. Дождь перестал. Было пасмурно; как и в предыдущие дни, по горам ползли черно-серые стратусы, но вскоре появилась надежда на улучшение погоды. Далеко над Байкалом среди сплошных туч снова показались яркие голубые пятна. Но наше терпение и силы окончательно истощились.
— Проклятье, — прохрипел Велижанин, — я больше не верю этим голубым лжецам.
— К черту, — подтвердил Хатабыч.
Мы решили немедленно свертывать палатку и двигаться к базовому лагерю.
В семь часов утра тронулись в обратный путь. Вдали на востоке, там, где лежал Байкал, все шире и шире расплывались голубые пятна, чистые и яркие, как бирюза. Утомленные многими бессонными ночами, холодом и трудными переходами, мы медленно поднимались на перевал, с трудом переставляя ноги. После дождей повсюду появились маленькие озерки и большие лужи, но не было ни сил, ни смысла их обходить. Местами шли почти по пояс в воде.
С перевала стал виден Байкал. На озере стоял полнейший штиль; небо над ним было сплошь голубым.
Через несколько часов у слияния истоков реки Хибелена мы уже отдыхали и сушились вокруг жаркого костра под горячим солнцем. Погода становилась великолепной, настроение стремительно улучшалось.
Я решил собрать к чаю немного кислицы. Менее чем за десять минут набрал целый котелок красной смородины, но с того же куста можно было вполне снять еще ведра два ягод. Такому урожаю позавидовал бы любой садовый сорт.
В долине реки было огромное количество черной смородины, и нам за все время скитаний по Байкальскому хребту не пришлось найти второго такого места.
В этом году был большой урожай черной смородины. Ягоды очень крупные — полтора-два сантиметра в диаметре. Среди зарослей мы нашли много кустов смородины с крупными зеленовато-желтыми ягодами, оказавшимися уже совсем спелыми и более вкусными, чем черные ягоды.
Крупные, с янтарным отливом, они были так нежны и прозрачны, что все семена и белые прожилки просвечивали насквозь. Черная смородина поспела еще не вся, и у реки, в прохладе, она была зеленой.
На тропе уже встречались большие кучи медвежьего помета, целиком состоящего из остатков черной смородины. Для медведей началась ягодная пора.
К полудню мы спустились с гор и сквозь пушистую хвою лиственниц увидели спокойную синеву Байкала.
Здравствуй, наше родное море! Как красиво твое драгоценное зеркало, когда стоит полный штиль! Как увлекательны и новы виднеющиеся вдали давно знакомые линии твоих многочисленных мысов! Как бодро и жизнеутверждающе лучится твоя живительная влага, отражая всю глубину и ясную синеву неба!