Трудности встретились на первом шагу: где и как лучше всего поставить палатки? Вопрос этот гораздо сложнее, чем кажется непосвященным. Место должно быть выбрано так, чтобы палатки не раздавило деревом, когда ветру вздумается переломить его и с яростью швырнуть на землю. Очень важно, чтобы под палатки не подтекала дождевая вода. Хорошо, если горные северозападные ветры, прежде нем обрушиться на палатки, пройдут сквозь падежный заслон из лиственниц и рас-сеются ими на безобидные ветерки. Велижанин решительно заявил, что все это не самое главное и что мы не имеем права упускать из виду психологический фактор. Палатки обязательно должны быть поставлены так, чтобы утром сквозь их сетчатые окошки солнце проникало внутрь и бодрыми зайчиками играло на наших лицах.
Наконец было выбрано место, отвечающее требованиям всех членов экспедиции, и уже начали растягивать брезент, как вдруг легионы мелких муравьев появились там, где до сих пор их не было заметно. Рыжий лесной муравей — одно из самых полезных насекомых леса, но от одного понимания этого вряд ли могло стать легче.
Муравьям была объявлена безжалостная война, тем не менее их становилось все больше и больше, они продолжали толпами вылезать из своих подземных нор, уже беспорядочно бегали по нашим сапогам, и вот кто-то, вскрикнув, схватился за шею.
Пришлось дипломатично отступить на более выгодные рубежи. Не склонный к панике Велижанин лучше всех сохранил «боевой порядок», и его громкий клич уже слышался откуда-то из-за мыса, где он предлагал «затабориться», уверяя, что там нет ни одного муравья. Но решено было внять зову благоразумия и поставить палатки невдалеке от места первой попытки. Здесь муравьев было меньше, и они не могли представлять серьезной опасности.
К пяти часам вечера на берегу Байкала вырос экспедиционный городок. Одна за другой стояли палатки, раскрашенные в синий и желтый цвета. Невдалеке была сооружена полевая лаборатория, обтянутая марлей. На песке в трех метрах от воды мы устроили продовольственный склад и поставили стол со скамейками — здесь не должно было быть много гнуса. Рядом над костром стоял большой таган-тренога; на нем уже висел и дымился громадный походный котел.
В нескольких метрах от входа в палатки, в гигантской впадине меж гор плескалась холодная, прозрачная, кристально чистая влага. Пушистая зелень лиственничной хвои густо окутывала лагерь. Вечернее солнце, успевшее обогнуть Байкал с юга, просеивалось сквозь хвою и осыпало палатки золотым дождем.
На фоне высокого Байкальского хребта лагерь казался крошечным и незаметным, а наше непрошеное вторжение ничего, казалось, не изменило в спокойном величии горнотаежного ландшафта.