В половине двенадцатого Лили сидела в большом кресле гостиной у ярко пылавшего огня в камине, перед ней стоял маленький столик, а на столе лежал какой-то роман. В течение всего утра она ни разу не раскрыла книги, долго сидела совершенно молча, с закрытыми глазами и с часами в руках.
– Мама, – сказала она наконец, – теперь все кончилось, я уверена.
– Что же такое кончилось, душа моя?
– Эта леди сделалась его женой. Надеюсь, Бог благословит их, и молю Его, чтобы они были счастливы.
Тон безыскусственной торжественности, с которым произнесены были эти слова, заставили вздрогнуть и мистрис Дейл, и Белл.
– Надеюсь и я, что они будут счастливы, – сказала мистрис Дейл. – Теперь, Лили, не лучше ли будет никогда больше не говорить об этом и стараться всеми силами думать о других предметах.
– Но, мама, если я не могу. Легко сказать это, а разве можно управлять своими мыслями.
– При некотором усилии можно давать им какое угодно направление.
– В том-то и дело, что я неспособна на усилия. Да и то сказать, к чему мне делать эти усилия. Для меня кажется весьма естественным думать о нем, и я, право, не вижу в этом ничего дурного. Принимая в каком-нибудь лице самое живое участие, вы не можете бросить его вдруг, совершенно внезапно.
Снова наступило молчание, прошло несколько минут, когда Лили взяла лежавший перед ней роман. Она старалась сделать то, о чем говорила мать, и старалась совершенно напрасно.
– Послушай, Белл, – сказала она, – я никогда не встречала такого вздора. – Это была величайшая неблагодарность со стороны Лили, потому что книгу эту отрекомендовала ей Белл. – Все книги становятся такими скучными! Мне кажется, я лучше еще раз прочитаю «Путешествие Пилигрима»[28].
– А что ты скажешь насчет «Робинзона Крузо»? – спросила Белл.
– Или насчет «Павла и Виргинии»[29]? – подхватила Лили. – Нет, уж лучше опять за «Пилигрима». Я ничего не понимаю в нем, а поэтому-то он мне и нравится.
– Я терпеть не могу книг, в которых ничего не понимаю, – сказала Белл. – Я люблю такие книги, которые чисты, как текущая вода, весь смысл которых можно увидеть с одного взгляда.
– Подобная способность так быстро видеть значение должна немного зависеть от читателя, не так ли? – спросила мистрис Дейл.
– Я подразумеваю, что читатель должен быть с некоторым разумением, – ответила Белл.
– А надо заметить, что большая часть читателей не имеют никакого разумения, – сказала Лили. – А между тем они все-таки что-нибудь да извлекают из чтения. Мистрис Кромп, например, вечно сидит за Апокалипсисом и почти выучила его наизусть. Она не в состоянии растолковать себе ни одной строчки, но притом усвоила себе какое-то неясное, туманное, неопределенное понятие об истине. Ей нравится это чтение, потому что оно слишком хорошо и в то же время совсем не доступно для ее понятий, вот почему и мне самой нравится «Путешествие Пилигрима»!