Люпексы в это время все еще держались в Кресценте, несмотря на многократные предложения выехать. Мистрис Ропер, хотя и постоянно выражала готовность забыть о долгах Люпексов, но была жадна до денег, что, впрочем, весьма естественно. А так как каждое предложение выехать на другую квартиру сопровождалось требованием уплаты долга и затем незначительным его погашением, то дело тянулось и переезд откладывался с недели на неделю, в начале апреля мистер и мистрис Люпекс все еще были постояльцами в доме мистрис Ропер.
Со времени своей рождественской поездки и последующей переписки с лордом Де Гестом Имс не имел никаких известий из Оллингтона. В письмах от матери ему сообщалось, что из гествикского господского дома ей часто присылали дичь, а из этого Джонни делал вывод, что граф не забыл его. Но о Лили он не слышал ничего, кроме разве молвы, которая в это время сделалась общею, что Дейлы из Малого дома намерены переехать в Гествик. На первых порах он счел это известие благоприятным для себя, полагая, что Лили, удаленная от величия Оллингтона, по всей вероятности, будет для него доступнее, но в последнее время он отказался от этой надежды и уже говорил себе, что его друг в господском доме оставил всякую мысль о его браке с Лили. Прошло три месяца со времени его последней поездки в Гествик. Пять месяцев прошло с тех пор, как Кросби отказался от Лили. Кажется, за пять месяцев можно и забыть такого негодяя, как Кросби! Кажется, для сквайра оказалось бы достаточно трех месяцев, чтобы принять какое-нибудь решение! Очевидно, что для Джонни не было никаких оснований надеяться на удачу в Оллингтоне, и теперь самая лучшая пора отправиться в Австралию. Джонни твердо решил уехать в Австралию, но до отъезда ему хотелось непременно поколотить Кредля за то, что он осмелился вмешиваться в его дела с Эмилией Ропер. Таково было настроение Джонни в течение первой недели апреля.
Но вот пришло письмо от графа, которое вдруг произвело большую перемену во всех чувствах Джонни, которое заставило его считать Австралию блажью, и даже послужило поводом к возобновлению дружеских отношений с Кредлем. Граф ни за что в мире не хотел терять из виду интересов своего друга в Оллингтоне. Тем более что интересы эти поддерживались в настоящее время союзником, которого в деле подобного рода следовало считать могущественнее самого графа. Сквайр дал свое полное согласие на брак Лили с Джонни Имсом.
Содержание письма графа было следующее:
«Гествикский господский дом.
7 апреля 18…
Любезный мой Джонни, я говорил, чтобы ты писал мне, а ты этого не сделал. Хорошо, что я вижусь с твоей матушкой, а то, право, можно было бы подумать, что ты более не существуешь. Молодой человек всегда должен писать письма, когда его об этом просят.