Был час пополудни, когда он вошел в дом матери и застал ее и сестру свою во встревоженном и озабоченном состоянии.
– Неужели ты не знаешь, Джон, что мы едем сегодня на обед к лорду Де Гесту? – спросила мать после первых объятий и приветствий.
Но Джонни решительно не знал, ему не говорили об этом ни граф, ни леди Джулия.
– Конечно, едем, – продолжала мистрис Имс. – Это так любезно с их стороны. – Но Джон уже много лет как я не бывала в их доме и теперь чувствую какую-то неловкость. – Вскоре после замужества я раз обедала там и после того никогда не бывала.
– Приглашение не от графа, а от леди Джулии, я так думаю, – сказала Мэри Имс.
– Это великодушнейшая женщина в мире, – сказал Джонни.
– В самом деле?! А все говорят, что она такая сварливая.
– Говорят потому, что не знают ее. Если бы меня спросили, которая из знакомых мне женщин добрее всех, я бы, нисколько не задумываясь, сказала – леди Джулия Де Гест.
– Да, потому что они тебя любят, – заметила мать. – Ты спас жизнь милорда, благодаря Провидению.
– Это ничего не значит. Вы спросите доктора Крофтса. Он знает их так же хорошо, как я.
– Доктор Крофтс женится на Белл Дейл, – сказала Мэри, и разговор о совершенствах леди Джулии и уважении, которое внушал к себе граф, принял совсем другое направление.
– Крофтс женится на Белл! – воскликнул Джонни, с унынием подумав о счастье доктора, предложение которого было принято так скоро, тогда как он домогался того же самого с постоянством Иакова.
– Да, – сказала Мэри, – говорят, что она отказала своему кузену Бернарду и что поэтому сквайр отнимает у них дом. Ты знаешь, ведь они переезжают в Гествик?
– Это я знаю, но не верю, что сквайр отнимает у них дом.
– Зачем же им переезжать? Зачем им оставлять такое очаровательное место?
– За которое они ничего не платили! – прибавила мистрис Имс.
– Я не знаю, почему они выезжают, но уверен, что сквайр их не гонит и, во всяком случае, не станет их стеснять из-за отказа Бернарду.
Сквайр вызвался содействовать Джонни в его искательстве, и потому Джонни старался защитить его.
– Он весьма суровый человек, – сказала мистрис Имс. – И говорят, что после несчастья Лили он начал обходиться с ними еще грубее, но, сколько мне известно, Лили тут не виновата.
– Бедная Лили! – сказала Мэри. – Мне ее жаль. На ее месте я бы не знала, как показаться мне в люди, право бы, не знала.
– Почему же ей не показываться? – спросил Джонни сердитым тоном. – Чего ей стыдиться? Я не могу понять того недоброжелательства, которое женщины питают друг к другу.
– Тут вовсе нет недоброжелательства, ты напрасно говоришь подобные вещи, – сказала Мэри в свою защиту. – Во всяком случае, для девушки весьма неприятно быть обманутой. Всему свету известно, что она была за него помолвлена.