– А любит ли он вас? Вот в чем вопрос, – сказала Лили. – Мы можем простить ему все его неприятные поступки в отношении к нам, все его грубые слова, потому что он считает нас за детей. Сто фунтов стерлингов, которые он дарит Белл, не доставят комфорта в этом доме, если он будет господствовать над вами. Если сосед обходится по-соседски, то близкое соседство очень приятно. Но дядя Кристофер никогда не обходился по-соседски. Он всегда хотел быть для нас более чем дядей, на том основании, что в отношении к вам мог быть менее чем братом. Белл и я всегда чувствовали, что отношения его на таких условиях не заслуживают уважения.
– Я так начинаю чувствовать, что мы сами были несправедливы, – сказала мистрис Дейл. – Но, по правде сказать, мне никогда не приводилось видеть, чтобы он принимал это дело так близко к сердцу.
По уходе Белл мистрис Дейл и Лили вовсе не стремились продолжать с особенным рвением ту работу, которой были заняты в течение нескольких предшествовавших дней. В этой работе, при начале упаковки вещей, была жизнь и возбуждение, но теперь она сделалась утомительной, скучной, неприятной. Впрочем, уже так много было сделано, что оставалось только окончательно завязать узлы, закрепить ящики и прибрать разную утварь, которая могла быть упакована не ранее, как в минуту отъезда. Сквайр сказал, что распаковать вещи гораздо легче, чем упаковать, и мистрис Дейл, проходя между корзинами и ящиками, начинала размышлять, до какой степени было бы приятно, если бы вздумалось расстановить и уложить все вещи на прежние места. Она ни слова не сказала об этом Лили, и Лили в свою очередь, какие бы там ни были мысли ее по этому предмету, не сделала своей матери ни малейшего намека.
– Мне кажется, Хопкинс больше всех других будет сожалеть о нашем отъезде, – сказала Лили. – Хопкинсу некого будет бранить.
В этот самый момент Хопкинс появился у стеклянных дверей гостиной и сделал знак, что ему нужно войти.
– Обойди кругом, – сказала Лили. – Теперь еще слишком холодно, чтоб открывать эту дверь. Мне всегда нравится приглашать его в дом, перед стульями и столами он кажется каким-то ягненком, – а может, и ковры производят на него подобное действие. На садовых дорожках он страшный тиран, а в теплицах готов растоптать меня!
При входе в гостиную Хопкинс своей наружностью и манерами оправдывал до некоторой степени слова Лили. Ни в том, ни в другом отношении он не был изящен и, по-видимому, оказывал стульям и столам уважение, которого они как будто ожидали от него.
– Так вы решительно собираетесь, мама? – спросил он, глядя прямо в ноги мистрис Дейл.