В этих словах выражалась некоторая нежность, как признавался Джон самому себе.
– Я уверен, что будем, если это ему понравится… то есть если мне случится видеться с ним. Для него я готов делать все, что могу, если он переедет в Лондон. Не правда ли, мистрис Дейл, прекрасная была бы вещь, если бы он устроился в Лондоне?
– Нет, Джон, это была бы вещь весьма дурная. Да едва ли он и сам захочет увезти от меня мою дочь.
Мистрис Дейл говорила о своей старшей дочери, но уже один намек на этот переезд в Лондон вызвал на лице Джонни Имса яркий румянец, заставил вспыхнуть до корней волос и на минуту отнял у него способность говорить.
– А вы думаете, что в Лондоне он будет иметь лучшую карьеру? – спросила Лили под влиянием большого присутствия духа.
Она показала этим недостаток благоразумия при выражении желания, чтобы мать не оставляла их одних, мистрис Дейл сама поняла это в скором времени. Дело должно было решиться само собой, и решению этому не могли помешать никакие предупредительные меры, вроде вынужденного присутствия мистрис Дейл. Мистрис Дейл понимала это и, кроме того, чувствовала, что Джонни имеет право на предоставление ему случая для защиты его собственного дела. Могло быть, что подобный случай ничего бы не дал ему, тем не менее, он имел на него право, выразив свое желание. Как бы то ни было, мистрис Дейл не смела встать и выйти из комнаты. Лили просила ее не делать этого, а в нынешний период их жизни все просьбы, все требования Лили были священны. Некоторое время они продолжали говорить о Крофтсе и потом, когда эта тема иссякла, обратились к своему вероятному, или, как теперь оказывалось, невероятному, переезду в Гествик.
– Не слишком ли будет опрометчиво, мама, сказать, что мы не поедем? – заметила Лили. – Не далее как вчера вы только намекнули на это. Дело в том, Джон, что вчера к нам зашел Хопкинс и разговорился, был удивительно красноречив. Из нас никто не осмелился возражать Хопкинсу. Он заставил нас расплакаться, до такой степени он был патетичен.
– Он и со мной разговаривал, – сказал Джон, – когда я проходил через сад сквайра.
– О чем же он говорил с вами? – спросила мистрис Дейл.
– И сам не знаю, так, о чем-то весьма обыкновенном.
Джон, однако же, помнил очень хорошо все, что говорил ему садовник. Знала ли Лили о встрече его с Кросби? И если знала, то в каком свете смотрела на нее?
Таким образом они просидели с час времени, а между тем Имс ни на дюйм не приблизился к делу. Он дал себе слово не выходить из Малого дома, не сделав предложения Лили быть его женой. Ему казалось, что, не исполнив этого, он будет виновен перед графом в обмане. Лорд Де Гест открыл ему двери своего дома, пригласил к себе всех Дейлов и принес себя в жертву, на алтарь скучного званого обеда, не говоря уже о менее великой жертве, принесенной им в денежном отношении, собственно, для того, чтобы облегчить Имсу успех в его предприятии. При таких обстоятельствах Джонни был слишком честен, чтобы не сделать этого, какие бы затруднения ни встали на его пути.