В начале июня Лили отправилась к дяде своему в Большой дом просить за Хопкинса, просить о возвращении Хопкинсу привилегий главного садовника в Большом доме. Это обстоятельство покажется некоторой несообразностью, потому что нигде не было говорено об отнятии этих привилегий, но они были отняты вследствие следующей ссоры.
В те дни, и даже в течение нескольких лет, между Хопкинсом и Джоллифом, управляющим имением, существовало разногласие из-за навоза. Хопкинс утверждал, что имеет право брать со двора фермы все, что ему потребуется, не спрашивая ничьего позволения. В свою очередь, Джоллиф объявил, что если это так, то Хопкинс может взять весь навоз.
– А что я стану с ним делать? Ведь не есть же мне его! – сказал Хопкинс.
Джоллиф что-то проворчал, выразив этим ворчанием, как думал Хопкинс, что хотя садовник и не в состоянии съесть кучу навоза в пятьдесят футов длины и пятнадцать вышины, но он мог его продать и так обратить в некие предметы для личного пользования. Таким образом между ними возникла вражда. Несчастного сквайра пригласили быть посредником, и он использовал все возможные средства, чтоб уклониться от решения спорного вопроса, но наконец Джоллиф принудил его объявить, что Хопкинс не должен брать то, что не находилось в его ведении. Когда сквайр объявил это решение, старик Хопкинс прикусил губу и, не сказав ни слова, повернулся на каблуке.
– Ты увидишь, что так это делается и в других местах, – сказал сквайр в виде извинения.
– В других местах! – с презрением произнес Хопкинс. – Где он найдет таких садовников, как я?
Нужно ли говорить, что с этой минуты Хопкинс решил никогда не соблюдать установленного запрета. На другое утро Джоллиф донес сквайру, что приказ нарушен, и сквайр, раздосадованный и взбешенный, тут же пожелал, чтобы на Хопкинса обрушилась вся куча, послужившая поводом к раздору.
– Если все будут делать, как им хочется, – сказал Джоллиф, – тогда никому ни до кого не будет дела.
Сквайр понимал, что если было отдано приказание, то его следовало исполнить, и потому, мысленно стеная, решился объявить Хопкинсу войну.
На следующее утро сквайр увидел, что Хопкинс сам катил огромную тачку навоза на огород. Надо заметить, что от Хопкинса не требовалось, чтобы он сам исполнял подобные работы. У него был человек, который колол дрова, возил воду, катал тачки – один человек постоянно, а часто и два. Сквайр с первого взгляда догадался, в чем дело, и приказал Хопкинсу остановиться.