Интересно, скольким норкам нужно перерезать глотки, чтобы сшить одную паршивенькую шубку, которая уже через год выйдет из моды и будет безжалостно сожрана молью?
* * *
Открываю глаза. Я один в своем кабинете в офисе Хосе Мануэля. Наверное, случайно задремал. Даже не знаю, сколько прошло времени. Компьютер выключен. В комнате темно, за окном тоже. Пытаюсь нащупать в кармане сотовый телефон, чтобы узнать который час, но не могу его найти.
Встаю. Чувствую, что пока дремал за столом, ноги совсем затекли. На лице, наверное, остались красные полосы от рукавов.
На ватных ногах кое-как добредаю до выключателя. Щелкаю несколько раз, но безрезультатно — свет не зажигается. Наверное, электричество на ночь отключили, поэтому компьютер и не работает. Ведь я вроде бы что-то делал в нем? Или нет? Пытаюсь напрячь память, но ничего не могу вспомнить. Кажется, рисовал какой-то логотип, но почему здесь, а не дома? Похоже, я еще не совсем проснулся — по крайней мере, моя память еще точно дремлет.
Подхожу в шкафу, обыскиваю свою куртку, но телефона так и не нахожу. Перемещаюсь к окну. Тягучая черно-синяя тьма со всех сторон обступает пятачок автостоянки освещаемой одним единственным фонарем. Свет его дрожит и, кажется, вот-вот погаснет. Наверное, какие-то нелады с электричеством.
На стоянке, запорошенной свежевыпавшим снегом, только один автомобиль — геленваген Хосе Мануэля. Значит, он еще тут. Стою и загипнотизировано всматриваюсь в черный силуэт автомобиля.
Электрический свет продолжает дрожать. Мне даже кажется, что я смотрю не в окно, а в экран плохо настроенного телевизора. Такое впечатление, что дрожит не только свет, а вся картинка за окном. Кажется, что она вот-вот пропадет.
От синего, неживого света, мне становится холодно. Наверное, это от окна дует. Снова заморозки, будь они неладны! Однако чувствую, что замерзаю я как-то странно. Одна половина тела мерзнет, а другая вроде бы в тепле. Трогаю правой рукой левую — действительно, рука ледяная. Пытаюсь ее растереть, но холод не проходит.
Снова смотрю в окно и вздрагиваю от неожиданности. Рядом с машиной стоит человек и машет мне рукой. Сначала я не могу понять, кто это, тем более свет за окном продолжает мерцать. Но вдруг лампа разгорается ярче, как будто напряжение повысили в несколько раз, и я узнаю в человеке автобусного воришку. Не может быть!
Он все в той же куртке и вязаной шапочке. Увидев, что я его узнал, он подходит ближе к фонарю и поворачивается боком. Я с ужасом вижу, что половина его лица залита кровью. Чувствую, как от моей ледяной руки по всему телу разбегается дрожащий нервный холодок.