Я оценил ситуацию с первого взгляда. Затем меня схватили и грубо потащили к трону. Я полностью осознал, что моя судьба решена. Я больше не был сверхъестественным существом, которого нужно бояться и обожать — мое обращение доказало это, — а просто заключенным, обычным смертным. Как ни странно, однако, я больше не боялся. Мои первые страхи уступили место гневу, и я бушевал, кипел и молился, чтобы ухмыляющийся дьявол передо мной был поражен всеми мучительными болезнями, которые обычно сопровождают первую затяжку новичка.
Но, по-видимому, он был невосприимчив к эффектам табакокурения, и как только меня подтащили к трону, он встал и, указав на меня, обратился к толпе перед ним. То, что он обвинял меня в самозванстве и в то же время чрезвычайно превозносил свою собственную значимость, было очевидно по его тону, жестам и выражению его черного лица. Более того, у него была еще один козырь для игры. Указывая вверх, размахивая рукой и весьма похвально имитируя выхлопные газы самолета, он что-то горячо говорил, а затем указал на человека, который присел на возвышении.
Сначала я не мог понять, что он имел в виду, а затем, когда дрожащее существо рядом с троном испуганно заговорило и оживленно жестикулировало, я понял, что это был тот парень, с которым я столкнулся по прибытии. Он проболтался и сообщил старому пугалу священника, что я прибыл через туннель, а не с неба.
Теперь я был уверен, что моя судьба решена. Но я ничего не мог ни сделать, ни сказать. Был один шанс на миллион, что меня могут вывести из долины и выпустить в туннель; но это не давало мне утешения, потому что я знал, что ужасная верная смерть ждет меня на склоне, покрытом дьявольскими деревьями-людоедами.
Однако все шансы были в пользу того, чтобы меня пытали и зарезали. Как ни странно, мое самое большое сожаление, вопрос, который беспокоил меня больше всего и заставлял проклинать мою неосторожность снять куртку, пока я спал, заключалось не в том, что меня убьют — я слишком часто сталкивался со смертью до этого, — а в том, что я не смогу сообщить о замечательных открытиях, которые я сделал и поделиться своими знаниями о городе и его жителях с миром. Действительно, мои мысли были настолько сосредоточены на этом, что я почти не обращал внимания на священника, пока он не вышел вперед, и с отвратительной гримасой жестоко ударил меня по лицу. Обезумев от удара, я бросился вперед, как бодающийся баран. Моя голова ударила его прямо в живот, и с задыхающимся криком он согнулся пополам и растянулся на помосте, в то время как трубка вылетела у него изо рта и разбросала ее содержимое повсюду. Прежде чем я успел откатиться в сторону, мои охранники схватили меня и потащили через комнату. Несмотря на мое тяжелое положение и уготованную мне судьбу, я громко и от души рассмеялся, увидев священника с руками, прижатыми к животу, дико вращающимися глазами и болезненной зеленоватой бледностью на лице. Удар плюс табак сделали свое дело. Во всяком случае, я немного выровнял счет.