Нужно было еще кое-что сделать. Чтобы убедиться, что все подозрения в совершении преступления будут перенесены с любого обитателя дома на самого Саймона, было необходимо, чтобы утром дверь была обнаружена запертой изнутри. Как это сделать, а потом ускользнуть отсюда? Не через окно, это было физически невозможно. Кроме того, я решил, что окна также должны быть закрыты на засовы. Решение оказалось достаточно простым. Я тихо спустился в свою комнату за своеобразным инструментом, который я использовал для удержания небольших скользких веществ, таких как крошечные стеклянные шарики и т. д. Этот инструмент представлял собой не что иное, как длинные, тонкие ручные тиски с очень мощным захватом и значительным рычагом, который был таковым из-за формы рукоятки. Нет ничего проще, чем, когда ключ был в замке, зажать конец его стержня в этих тисках, через замочную скважину, снаружи, и таким образом запереть дверь. Однако ранее, чтобы сделать это, я сжег несколько бумаг в очаге Саймона. Самоубийцы почти всегда сжигают бумаги, прежде чем уничтожить себя. Я также налил еще немного настойки опия в бокал Саймона, предварительно удалив из него все следы вина, вымыл другой бокал и унес бутылки с собой. Если бы в комнате были обнаружены следы употребления алкоголя двумя людьми, естественно, возник бы вопрос, кто был вторым? Кроме того, винные бутылки могли быть идентифицированы как принадлежащие мне. Я вылил настойку опия, чтобы объяснить ее присутствие в его желудке, на случай вскрытия. Естественно, теория заключалась в том, что сначала он намеревался отравиться, но, проглотив немного наркотика, либо почувствовал отвращение к его вкусу, либо передумал из других побуждений и выбрал кинжал. После этих приготовлений я вышел, оставив газ гореть, запер дверь тисками и лег спать.
Смерть Саймона была обнаружена почти в три часа дня. Слуга, удивленный, увидев горящий газ — свет, струящийся на темную лестничную площадку из-под двери, — заглянул в замочную скважину и увидел Саймона на кровати.
Он поднял тревогу. Дверь распахнули настежь, и соседей охватило лихорадочное волнение.
Все в доме были арестованы, включая меня. Было проведено расследование, но никаких доказательств о его смерти, кроме подтверждающих версию самоубийства, получить не удалось. Как ни странно, на прошлой неделе он произнес несколько речей перед своими друзьями, которые, как оказалось, указывали на самоуничтожение. Один джентльмен поклялся, что Саймон сказал в его присутствии, что «он устал от жизни». Его домовладелец подтвердил, что Саймон, выплачивая ему арендную плату за последний месяц, заметил, что «он не должен платить ему арендную плату дальше.» Все остальные улики соответствовали — дверь, запертая изнутри, положение трупа, сожженные бумаги. Как я и предполагал, никто не знал о том, что бриллиант находился у Саймона, так что не было никаких предположений о мотиве его убийства. Присяжные, после продолжительного рассмотрения, вынесли обычный вердикт, и в округе снова воцарилась привычная тишина.