Неизвестно почему вся колония вдруг всполошилась. Летучие мыши сорвались с прутьев, за которые цеплялись. На первый взгляд, это был хаотичный полет, но, согласно Оззи, в любой стае летучих мышей всегда царил порядок, каждая особь знала свое место.
Я тут же скользнул по бетонной стене вниз и припал к полу, стараясь оказаться как можно ниже траектории их полета. Из-за пронзительного писка по коже поползли мурашки. Именно из-за писка летучие мыши считаются летающими грызунами, и хоть на самом деле никакие они не грызуны, мне мерещилось, что я очутился в каком-то безумном малобюджетном фильме о нашествии крыс.
Летучие мыши машут крыльями четырнадцать раз в секунду — еще один любопытный факт, спасибо Оззи. Ни одна меня не задела, но когда они пролетали мимо, я ощущал дуновения, доносившие еще более насыщенные ароматы: воздух в комнате перемешивался точно так же, как повар мешает половником суп в кастрюле.
Каким образом летучие мыши покидали комнату, неизвестно, но происходило это не около двери. У меня вибрировало в ушах в такт хлопанью крыльев, и я безудержно дрожал, пока число летунов значительно не уменьшилось. Когда улетели последние и на комнату опустилась тишина, я выпрямился во весь рост. Меня мутило.
Выбравшись из торгового центра, они вскоре поймут, что близится рассвет. Летучие мыши не принадлежали дневному миру, и как только тревога уляжется и инстинкт возьмет свое, они вернутся. Наверное, через минуту или две. Раздраженные. Летучие мыши способны испытывать гнев. Особенно летучие мыши-вампиры. Самцы частенько сражались. Мне не хотелось задерживаться и выяснять, проигнорируют ли они меня или, наоборот, направят на меня всю свою ярость.
Ручка двери представляла собой рычаг, открывавшийся почти бесшумно. Поморщившись, когда едва слышно скрипнули петли, я выглянул в служебный коридор. В нем царила такая же непроглядная темень, как в комнате за спиной.
Мгновение я прислушивался к жуткой тишине, вертя головой по сторонам. Если Вольфганг, Джонатан и Селена все еще шныряли где-то неподалеку, они бы услышали исход летучих мышей даже сквозь закрытую дверь, включили фонарики и обнаружили меня, когда предательски подвели петли.
Я переступил порог комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь. По сравнению с невыносимой вонью, от которой я только что сбежал, в коридоре пахло так хорошо, что мне захотелось шумно продышаться. Однако, чтобы не схлопотать пулю в голову, я сдержался. Прислушивался еще с полминуты, потом включил фонарик.
Закаленная нервная система дала сбой — я вздрогнул, когда меня схватили сзади за плечо. Обернувшись, я увидел Роба Норвича, своего недавнего призрака-проводника. Он больше не светился, а лицо его снова было разворочено выстрелом.