Однако вскоре что-то изменилось. Я осознал, что мне снится вовсе не милая фантазия о подводной жизни, что я не найду в Пико Мундо ни русалок, ни водяных и что город затоплен. Затоплен, мертв, покинут навеки. Неуловимо изменилось освещение: теплое и гостеприимное сияние витрин стало холодным и отталкивающим. За стеклами магазинов теперь мелькали тени — испорченные товары плавали в затопленных помещениях.
Я пока не ощущал нехватки воздуха, продолжая вдыхать воду, но ощутил настоятельную потребность узнать, насколько глубоко погрузился город, озеро над ним или океан. Я греб руками, болтал ногами, пытаясь добраться до поверхности, но ничего не получалось, и я лишь продолжал дрейфовать над улицами. Чем дольше я безуспешно стремился наверх, тем страшнее мне становилось. В конце концов на меня снизошла уверенность, что этот затопленный мир — кладбище, дом самой Смерти, и что жизнь существует только на поверхности, до которой я должен доплыть, чтобы выжить.
Огни стали не просто холодными и неприветливыми, а зловещими, будто магазины были вовсе не магазинами, а жилищами чародеев, некромантов и колдунов-вуду, будто за их окнами вовсю практиковали черную магию и сатанизм. Боковым зрением я заметил, что рядом со мной что-то плывет, и, повернув голову, наткнулся на неподвижный взгляд трупа. Молодая женщина лет двадцати проплывала мимо. Руки ее безвольно висели, двигалась она только за счет слабого течения, голова была повернута ко мне. При жизни она, наверное, считалась красивой, с волосами цвета воронова крыла и серо-зелеными глазами, но теперь красота исчезла. Покрасневшие глаза выпучились, на лице застыло выражение непередаваемого ужаса, словно в последнее мгновение жизни она испытала столь безумный страх, что даже смерть не смогла разгладить ее черты.
Когда она проплыла мимо — почему-то течений несло ее быстрее, чем меня, — я ощутил смутный, леденящий кровь ужас, и дело было не только в трупе. Развернувшись, я обнаружил позади целую флотилию мертвецов — мужчин, женщин и детей. Сотни, а может, и тысячи дрейфовали в странно освещенном потоке, и ни один не раздулся от газов и не всплыл на поверхность, как произошло бы наяву.
Они плыли мимо меня — по бокам, сверху, снизу, — и я увидел, что у всех глаза навыкате, рты открыты, а на лицах застыло выражение крайнего испуга. В меня врезалась маленькая девочка лет семи. Ее длинные светлые волосы шевелились, как подвижные щупальца актинии, и меня передернуло от отвращения. Выпученные глаза вдруг задвигались, а из открытого рта вырвались пузырьки газа. Они лопались, коснувшись моих губ, и несли с собой лишь одно слово: «Контумакс».