– Ну же, ну! Ну еще немного, – грыз от отчаяния ворот шинели Врангель, глядя, как непозволительно медленно двигается к спасительному распадку разведчик и как быстро нагоняют его враги.
Выстрелы гремели уже непрерывно. То слева, то справа от всадника стали подниматься фонтанчики мерзлой земли. Вот он проехал валун, у которого недавно возились саперы, вот ему осталось какие-то полсотни шагов до спасительной позиции моряков, как вдруг лошадь под разведчиком присела, получив в круп сразу две пули, жалобно, совсем по-человечески застонала и шумно завалилась на бок, придавив своей тушей ногу всадника.
Радостное улюлюканье послышалось со стороны преследователей. Почти сразу же раздался топот копыт, и в низине показались всадники в приметных широкополых шляпах-«стетсонах», высоких ботинках «Slater Shoe Company», с кожаными бандольерами через левое плечо. Дозор британского экспедиционного корпуса, эскадрон «А» The Royal Canadian Dragoons, спешил поквитаться с последним из группы этих несносных русских, так неприлично ощипавших разведывательное управление союзников и нанесших оскорбление её командиру Татибана Коитиро.
Врангель не заметил, как вздохнул, перекрестился и крутанул ручку «адской машинки» поручик-инженер. Зато не только увидел, но и всем нутром ощутил, как полпуда динамита, заложенные по обе стороны ущелья под огромные валуны, послушно грохнули, швырнув в лицо драгунам мелкую гальку, сшибающую всадников и калечащую лошадей. Две ударные волны, встретившись посредине распадка, скрестились, наложились друг на друга и разлетелись вдоль склонов, буквально выдувая из сёдел солдат, не попавших под каменную картечь.
– Ну, с Богом, – шепнул Врангель и прильнул щекой к обжигающе холодному прикладу датской машины для убийства себе подобных. А внизу уже ревел обиженным медведем вчистую списанный на берег станковый пулемет.
Битва завершилась меньше чем за минуту… Ошалевший барон всё ещё жал на спуск, не понимая, почему вдруг замолчало его оружие, выплюнувшее длинную очередь на двадцать пять патронов, а жалкие остатки канадского эскадрона уже развернулись на сто восемьдесят градусов и, погоняя лошадей, бросились прочь от оказавшейся такой негостеприимной седловидной горы.
Когда Врангель спустился вниз, Гордеева уже извлекли из-под лошади, закрывшей собой разведчика от каменного дождя и взрывной волны. Его бинтовали в четыре руки, укутывая одновременно в овчинный тулуп, а он всё поворачивал землистое от кровопотери лицо и хрипел осипшим голосом:
– Братцы! Братцы! А я думал – хана мне! Всю ночь гнали, как дикого зверя! Братцы! Как же я рад вас видеть…