– Все. Укол сейчас подействует. Гипс я наложил. Температуру будете сбивать парацетамолом. Если станет сильно болеть, то вот еще таблетки. Я пошел, Регина Сергеевна.
Мужчина разогнулся и отошел от меня, а я наконец почувствовал свою правую руку. Она была по локоть упрятана в гипс. По телу разливалось блаженное тепло. Океан боли мелел на глазах.
– Я провожу, – сказала старушка, и они с мужиком ушли в коридор. Оттуда слышались их приглушенные голоса, слов было не разобрать. Вскоре она вернулась, неся на маленьком подносике такую же маленькую белую чашку и очищенный мандарин. – На вот, выпей. – Старушка поднесла чашку к моим губам.
Какое это было блаженство, пить чистую, прохладную воду. Я осушил чашку за секунду. – Еще!
– Тебе много нельзя. Доктор сказал.
– Это был доктор?
– Да.
– Откуда он взялся?
– Я позвонила. Это мой бывший ученик.
– Он настучит ментам.
– Не настучит, не бойся. Ешь мандаринку. Она кисленькая, хорошо утоляет жажду.
С этими словами Регина Сергеевна сунула мне в рот дольку мандарина. Она была восхитительна – в меру кислая, в меру сладкая, сочная, как райский фрукт. Я стрескал весь мандарин из рук Регины. И тут же уснул.
Когда я проснулся, было уже утро. В окно светило солнце. Чувствовал я себя гораздо лучше, жар спал, боль немного отпустила. Я хотел встать, но обнаружил, что ноги связаны не то бинтами, не то тряпками. На мою возню пришла Регина. Она была в длинном шелковом халате и красивых домашних туфельках с острыми носами и на крошечном каблуке. Почему-то в этом одеянии она напомнила мне фею из сказки про Волшебника Изумрудного города. Не помню, как ее там звали, фею эту, а сказку отлично помню – мне ее читала инспекторша Асенька.
– Погоди ты, диван сломаешь, – сказала фея с улыбкой. – Сейчас я тебя отвяжу. Брыкался ты в бессознательном состоянии, мешал гипс накладывать. Вот тебя и связали.
Она не спеша, терпеливо и аккуратно размотала бинты. Я встал и чуть не полетел на пол. Голова кружилась, перед глазами порхали зеленые бабочки. Еще через мгновение меня вырвало на чистенький паркет.
– Эх, дружок, рано тебе вставать еще, – ничуть не рассердилась Регина. – Ложись-ка ты обратно.
– А пол? – пробормотал я, чувствуя жуткий стыд и что-то еще, чему не смог дать определение.
– Я вымою. Ты лежи себе. У тебя сложный перелом, двойной.
Ничего не оставалось, как послушаться ее. Я лег, и мне тут же стало легче. Вскоре Регина принесла мне чаю и вкусную булочку с корицей. Я сидел в постели и уплетал за обе щеки этот восхитительный завтрак, а Регина устроилась рядом на стуле.