Девушки потрусили дальше. Я слушал, как они негромко переговаривались.
– Почему все мужики липнут к этой Машке? Стерва еще та.
Это сказала блондинка. Другая девушка, рыжеватая шатенка, ответила ей со смехом:
– Вот потому и липнут, что стерва.
Они исчезли за деревьями. А я поспешил в указанном мне направлении. Вокруг была благодать. Трепетали под легким ветерком желтые клены и осины, под ногами приятно похрустывал гравий. Пахло осенней прелостью и конским навозом. Сплошное умиротворение после стольких дней мытарства и страданий. Я с удовольствием вдыхал свежий лесной воздух, напитанный влагой. Я даже как-то позабыл, что существую нелегально и в кармане у меня чужой паспорт. Вскоре впереди показалась конная площадка. Послышались голоса, ржание. Я прибавил шагу.
Машу я увидел сразу. Ее невозможно было не узнать. Яркая, стильная, с великолепной фигурой и невероятными волосами, длинными, черными, как ночь, прямыми и гладкими, точно шелк, красиво искрящимися на солнце. Она стояла в самом центре площадки и о чем-то говорила с немолодым мужчиной, очевидно инструктором. Я терпеливо прошелся по краю площадки в ожидании, пока она закончит, делая вид, что рассматриваю лошадей. Моя загипсованная рука сыграла мне неплохую службу. Маша заметила меня, в ее взгляде зажглось любопытство. Вскоре она попрощалась с инструктором и не спеша приблизилась ко мне.
– Что с рукой?
Вот так, ни здрасте, ничего. Прямо в лоб – что с рукой.
– Перелом, – коротко ответил я. – Двойной перелом.
– Поскользнулся, упал, очнулся гипс? – Она смотрела на меня с нескрываемой насмешкой. Ее черные брови, не нарисованные, а свои собственные, слегка приподнялись над темными, миндалевидными глазами. Я глядел на нее и думал, что папашка мой полный идиот. Такая баба! Я б за нее жизнь отдал. Пока я сидел, наслушался много историй от лагерных старожилов о таких вот роковых телках. Многие мотали срок из-за красивых злодеек. Я же сам тогда понять их не мог. Как это – убить из-за бабы? Воровать, грабить? Пришить ее любовника из ревности? И вот теперь мне в один момент все стало ясно.
– Нет, – произнес я как можно более сдержанно. – Не угадали. Меня сбросил молодой жеребчик. Необъезженный был, с норовом.
Маша глянула на меня недоверчиво.
– Во-первых, тут нет необъезженных жеребчиков. А во‐вторых, я вас тут раньше никогда не видела.
– Правильно. Это было не здесь, а в Воронеже.
– В Воронеже? – Черные брови слегка сошлись у переносицы. – Вы из Воронежа?
– Да.
– А здесь что делаете?
Мне наконец удалось совладать с собой.
– Это допрос?