Судоплатов доложил, что встреча с послом Болгарии Стаменовым проходила с целью проведения операции по дезинформации противника, ее санкционировали Сталин и Молотов.
Когда Судоплатов докладывал о послевоенных акциях своего подразделения, то в каждом случае указывал, кто давал приказы о их проведении и что все действия предпринимались с одобрения не только Сталина, но также Молотова, Хрущева и Булганина. Хрущев тут же поправил Судоплатова и, обратившись к президиуму, заявил, что во всех подобных случаях инициатива исходила от Сталина и зарубежных товарищей.
Хрущев закончил беседу, обратившись к Судоплатову:
— Партия ничего против вас не имеет. Мы вам верим. Продолжайте работать. Скоро мы попросим вас подготовить план ликвидации бандеровского руководства, стоящего во главе украинского фашистского движения в Западной Европе, которое имеет наглость оскорблять руководителей Советского Союза.
«Круглов жестом показал, чтобы я ждал его в приемной, — рассказывал позже Судоплатов. — Я оставался там часа полтора, мое беспокойство постепенно росло. Я не поверил ни одному слову из того, что сказал мне Хрущев в заключение. <…>
Вероятность того, что Круглов выйдет из кабинета с приказом на мой арест, казалась вполне реальной. Наконец он появился и сделал знак следовать за ним. Уже в машине он сказал, чтобы я немедленно представил ему собственноручно написанный рапорт обо всех известных мне случаях ликвидации — как внутри страны, так и за рубежом.
У себя в кабинете я составил перечень всех известных мне специальных акций и передал документ в секретариат Круглова».
Много позже Судоплатов понял, что упоминание в разговоре в Кремле и в рапорте Круглову имен Хрущева, Молотова и Булганина стало его роковой ошибкой.
21 августа 1953 года Павел Анатольевич Судоплатов был арестован.
«Это была пятница, — вспоминал Судоплатов. — Я находился у себя в кабинете. В дверях кабинета появился майор Бычков, мой секретарь, и ввел трех офицеров.
Одного из них я знал — это был подполковник Гордеев, начальник службы, отвечавшей за аресты, задержания и обыски в особо важных случаях… Я сразу спросил, есть ли у них ордер на мой арест. Гордеев предъявил его и сказал, что приказ подписан Кругловым, а ордер — Серовым. Тогда я предложил не проходить через приемную, чтобы у сотрудников не вызвать панику, а выйти в другую дверь. Это было грубым нарушением закона, но они согласились. По всем правилам я должен был подписать акт о проведении обыска у себя в кабинете и оставаться на месте, пока он не будет закончен.