Я просыпаюсь. У меня несколько сообщений. Нашему начальнику нужен отчет. Местное начальство уже на нас настучало: мы капризны и ленивы. Я проспал, хотя давно должен сидеть в городской администрации и вести прием. За стеной плещется вода и слышны глухие удары: ванна маловата, мои коллеги бьются коленями и локтями о ее стенки. Утро, а я уже так устал! Я поворачиваюсь лицом вниз. Мне хочется увидеть продолжение сна, узнать, за что я отдал всю свою наличность, но вместо этого мне снится большое дерево, в дереве дупло, я просовываю в дупло руку, нащупываю что-то мягкое, но за спиной слышно жужжание — я вынимаю руку, на ней дикий, горьковатый мед, а на меня налетают пчелы. Я отмахиваюсь, бегу, пчелы жалят меня в промежность. Я просыпаюсь. Надо подмыться, почистить зубы, позавтракать…
…Я только успеваю натянуть брюки, а в дверь деликатно стучатся. Так может стучаться только Извекович. Я открываю дверь — точно, это он: костюм, галстук, розовый платочек в кармашке пиджака, розовая рубашка, узкое лицо, улыбка. Возраст выдают зубы. Зубам Извековича, длинным, чуть желтоватым, тесно во рту. Они с Тамковской уже позавтракали: маковая росинка застряла между верхними резцами, крохотная веточка укропа нежно обхватывает левый нижний клык. Этот клык чуть белее других зубов.
— Я вас побеспокоил? — Извекович, пройдя в дверь, оглядывается, садится в кресло.
— Нет, что вы! Я буду, с вашего разрешения, одеваться. Я еще не завтракал. Что там?
— Могли бы класть побольше мака в булочки, а зеленый салат не заливать майонезом. Мне пришлось попросить без оного. Кофе средний. Сметана.
Взгляд Извековича приковывает пустая упаковка из-под прокладок. Он смотрит на нее, потом на меня, скашивает глаза в сторону закрытой двери в ванную. Прислушивается. Вновь смотрит на меня. Я беру упаковку, комкаю, кидаю в мусорное ведро. В ведре она распрямляется, из ведра вылезает. Я забиваю ее в ведро ногой. Моя нога застревает. Я сажусь на кровать, стаскиваю ведро с ноги, ставлю ведро под журнальный столик, ведро заваливается набок, упаковка вываливается на пол.
— Вы в номере курите? Не возражаете? — Извекович вытаскивает из кармана портсигар. Не иначе, как с самолично набитыми сигаретками. — Спасибо…
Я встаю, заправляю в брюки рубашку, застегиваю молнию. Мое лицо в зеркале кажется бледным, под глазами круги. Меня мучает жажда.
— Сок там есть? — спрашиваю я.
— Сок? Есть, конечно есть… Я тут подумал, что мы имеем дело с чем-то, лежащим в основе всего.
— Позвольте я отгадаю. Это…
— Это то, что начинается на «с» и на чем все держится.