Она произнесла это медленно и удрученно, так что и у меня стало тяжело на душе. Я привалился плечом к сестре и произнес:
— Не хочу, чтобы ты уезжала.
— Может быть, и не уеду, Фрэнки, — сказала она. — Может быть.
Не успел я прижаться к ней поплотнее, как подъехал Карл на своем маленьком спортивном автомобиле. На девятнадцатилетие родители подарили ему красный «Триумф-TR3», и он разъезжал на нем повсюду. Карл, высокий улыбчивый блондин, выскочил из машины и направился по подъездной аллее в нашу сторону. Он взъерошил мои волосы, назвал меня «спортсменом» и спросил у Ариэли:
— Ты готова?
— Домой к двенадцати, — сказала мать, показавшись из-за двери. Потом добавила: — Привет, Карл.
— Здравствуйте, миссис Драм. Чудесный вечер, правда? Я привезу ее домой до двенадцати, обещаю.
— Приятно вам провести время, — пожелал им мать, хотя и не от чистого сердца.
Ариэль и Карл сели в машину, выехали на Тайлер-стрит и скрылись из виду. Мать вздохнула у меня за спиной.
К ужину отец не вернулся, и мы сели за стол без него. Мать поджарила гамбургеров и отварила кастрюлю франко-американских спагетти, оставив ее на плите до прихода отца. Мы с Джейком ели, сидя за столиком перед телевизором, и смотрели «Волшебный и красочный мир Уолта Диснея», хотя на нашем стареньком телеприемнике он был не красочным, а черно-белым и не таким уж волшебным, шириной всего двадцать четыре дюйма. Солнце село, и дальние холмы подернулись голубоватой дымкой, когда в дверь постучали. На пороге, почесывая комариный укус на руке, стоял Дэнни О’Киф. Он сказал, чтобы мы куда-то пошли и что-то сделали.
Несмотря на ирландскую фамилию, Дэнни О’Киф был индейцем. Принадлежал он к племени дакота, в те времена известному под названием сиу. Он не любил, когда его называли индейцем — что было вполне понятно, учитывая тот смехотворный и отталкивающий образ, который намертво засел в сознании белых американцев. В долине Миннесоты — да чего уж там, в те времена повсюду — индейцам грозила опасность. В 1862 году тамошние сиу, годами сносившие от белых поселенцев обиды и унижения, подняли против них восстание, известное всем жителям Миннесоты как Дакотская война. Нью-Бремен был осажден, и много домов сгорело. В конце концов многочисленные смерти и невзгоды вымотали сиу. Однако на школьных уроках истории восстание изображали в таком свете, что сиу выглядели неблагодарными и вероломными. Когда мы были совсем маленькими и играли в ковбоев и индейцев, Дэнни наотрез отказывался от роли, которая диктовалась самим его происхождением.
В тот вечер на площадке перед нашим домом столпилось множество детей с Равнин, и все они хотели услышать, как мы с Джейком наткнулись на мертвеца. Рассказывал я. К тому времени я излагал эту историю в приукрашенном виде, благодаря чему она сделалась ужасно захватывающей и держала слушателей в страхе и нарастающем напряжении: «Нам послышались голоса. Кто-то спорил. Мы поняли, что там есть кто-то еще. Не была ли его смерть насильственной, и не грозит ли нам опасность из-за того, что мы обнаружили тело?» Джейк взглянул на меня с легким испугом, но ничем не опровергнул мою версию событий. В глазах слушателей прочитывались зависть и уважение — опьяняющая смесь.