Человек стоял на четвереньках, передняя его часть находилась в шалаше, а задняя — снаружи. Некоторое время он шарил внутри, потом попятился назад и выпрямился. Было довольно темно, он стоял ко мне спиной, и я не мог разглядеть, кто это. Мне показалось, он что-то разглядывал у себя в руках. Мужчина снова опустился на колени, заполз в шалаш, и вдруг темноту прорезал луч фонарика. Я по-прежнему не мог разглядеть, что делает этот человек, но через пару минут он вылез обратно, поднялся и отряхнул песок с ладоней и колен. Потом отломил несколько тростинок, сложил из них тощий веник и принялся заметать следы, пятясь задом к камышам. Потянулся к поясу, и через мгновение на песке снова заиграл луч фонарика — человек явно проверял, не осталось ли каких-то доказательств его присутствия.
В свете фонарика я разглядел его лицо. Это был приятель Гаса, офицер Дойл.
Когда я покинул свое укрытие, была уже ночь. Я подошел к шалашу и заглянул внутрь, но темнота была почти непроглядная, и то, что так заинтриговало Дойла, осталось для меня скрытым. Я думал было по примеру Дойла замести свои следы, но решил, что незачем, и направился домой под гортанные серенады лягушек.
Эмиль Брандт вернулся домой только в следующую субботу, когда до Четвертого июля оставалось три дня. Аксель привез его на ферму из Городов-Близнецов, из частной больницы, в которую Эмиля перевели для отдыха и лечения. Отец отправился повидать его, я увязался за ним. Глаза у Эмиля были ввалившиеся, лицо изможденное, но он улыбался. Лиза хлопотала вокруг него, и, хотя она терпеть не могла, когда до нее дотрагивались, сама она несколько раз легко коснулась брата — ее ладони, словно бабочки, опускались ему на руки и на плечи. Ариэль прильнула к Эмилю, крепко обняла и заплакала.
— Все хорошо, — сказал он ей. И повторил всем нам: — Все хорошо.
Аксель не стал задерживаться, поблагодарил Ариэль и Джейка за помощь и уехал на своем большом черном «кадиллаке». Я подумал, что он с большим облегчением завершил свою роль в этой драме. Мой отец и Ариэль уговаривали Эмиля отдохнуть, но тот утверждал, что жизнь вошла в нормальное русло, велел Лизе принести шахматы, и они с отцом собрались сыграть партию.
— Интересная получится глава для мемуаров, как ты думаешь? — спросил Брандт у Ариэли.
— Не шути так, пожалуйста, Эмиль, — ответила Ариэль.
Он потянулся к ней, она взяла его за руку, и он ласково промолвил:
— Это была случайность. Роковая случайность, и больше ничего. Все позади. Теперь ступай домой. Ты уже достаточно для меня сделала.
— Нет, — сказала Ариэль. — Я хочу остаться.