И тут я допустил ошибку.
В порыве воодушевления я сначала приятельски хлопнул по плечу Джейка, а потом — Лизу. В мгновение ока она развернулась, потрясая ломом, и если бы я не успел проворно отскочить подальше, эта штуковина раскроила бы мне череп. Заходящее солнце метнуло сквозь ветви вяза длинный багровый луч, озаривший лицо Лизы демоническим светом. Ее глаза приобрели дикое выражение, она разинула рот и оглушительно завизжала.
Я в отчаянии взглянул на Джейка и заорал, перекрывая визг:
— Что нам делать?!
— Тут ничего не поделаешь, — прокричал он в ответ. Джейк выглядел таким огорченным, как будто несчастье Лизы Брандт касалось его напрямую. — Просто оставь ее в покое, и она перестанет.
Я принялся отчаянно умолять:
— Прости меня, Лиза. Я ничего плохого не хотел.
Но она меня не слушала. Я зажал уши руками и отошел.
Ариэль выбежала из дома и закричала:
— Что случилось?!
— Ничего, — ответил Джейк. — Фрэнк до нее дотронулся, вот и все. Просто случайность. Она скоро успокоится. Все будет хорошо.
— Пойду-ка я отсюда, — сказал я.
— Иди. Иди! — Джейк замахал на меня, чтобы я поскорее убрался.
В задней изгороди была калитка, и я толкнулся в нее. За ней длинной нитью бежала тропинка, ведущая вниз по холму к железнодорожным путям, пролегавшим между фермой Брандта и рекой. Я стремился убежать подальше от воплей, но они преследовали меня неотступно — и на склоне холма, и на железнодорожных путях, и среди тополей, пока я не скользнул вниз по берегу реки, оказавшись на песчаной отмели. Жуткие звуки наконец затихли в отдалении. Мое сердце бешено колотилось, не только после быстрого бега, но и от душераздирающих криков. Стало ясно, почему Аксель и Джулия Брандт услали Лизу в такое место, — отсюда ее было не услышать почти никому в Нью-Бремене.
В блаженной вечерней тишине я шагал вдоль реки в сторону дома. Черные крачки ловили в вечернем воздухе насекомых, выписывая над водой крутые виражи. Облака в небе окрасились в цвет перьев фламинго. Я подошел к первым домам на Равнинах и услышал, как за тополями перекликаются Дэнни О’Киф и другие ребята, но не пошел к ним. Через пересохшую илистую пойму я направился к песчаной отмели, поросшей камышом, где дедушка Дэнни соорудил себе убежище. Из высоких зарослей тростника раздался шорох, как будто кто-то пробирался мне навстречу. Я нырнул в камыши и залег, стараясь быть незаметным. Спустя несколько мгновений футах в десяти от меня медленно прошел человек. Я узнал Уоррена Редстоуна. Он проплелся в сторону дома Дэнни, поднялся на берег и скрылся. Я немного подождал, чтобы убедиться, что он отошел достаточно далеко, поднялся на ноги и продолжил путь сквозь камыши, стараясь двигаться еще тише, чем дедушка Дэнни. И не напрасно — когда я подошел к прогалине, на которой Уоррен Редстоун выстроил свой шалашик, я увидел темную фигуру, притаившуюся под его сводами. Подкравшись поближе, я снова залег среди камышей и принялся наблюдать.