Мик внезапно вспомнил:
– У нас кое-что есть. Помнишь выдернутый лист из журнала регистрации происшествий за прошлый год?
– Гм. У Брэдли спрашивал?
– Похоже, сержант об этом ничего не знает.
– Да? – нахмурился Росс. – Странно.
– Вторая неделя мая. Школьные каникулы, так ведь? – уточнил Мик.
– Верно. – Росс затоптал окурок. – Может, совпадение?
– Ну да. Свяжемся с боссом?
– Они с Питером пошли наводить справки в пабах, – покачал головой Блай. – Или в рабочем клубе, или в клубе ветеранов. Это на несколько часов.
– Ах да, выбиваются из сил, ведут расследование.
Они добрались до участка, где обнаружили, что журнала регистрации происшествий в шкафу нет. Отсутствовали и журналы за 1966 и 1965 годы.
– Брэдли, – констатировал Мик. – Но зачем?
Росс закатил глаза, изображая отчаяние, а может, и вправду отчаялся.
– Почему бы нам не проверить заповедник, не поискать около прицепа? – предложил Мик. – Просто на всякий случай.
Мик и Росс начали с телефонной будки, затем провели полчаса, прочесывая заповедник, но ничего не обнаружили, даже использованной жвачки. На извилистой тропе, ведущей к участку Фоллза, заглянули под каждую ржавую железяку, под каждое упавшее дерево, сдвинули в сторону спутанную проволочную сетку, исследовали остатки рухнувших сараев, прошлись до самого ручья и вышли к могилке Чарли, запутавшись в паутине с семейством красноспинных пауков. В общем, поход закончился ничем.
У прицепа, под табличкой «Вход воспрещен», Росс заколебался, и Мик взял инициативу на себя. Пришлось втиснуться в душное пространство железного дома, раскалившегося под полуденным солнцем. Мух было меньше, а запах, наоборот, стал еще более гнусным.
Снова никакого результата, никаких следов Хэла. Мальчик будто испарился.
Хэл очнулся. В голове пульсировала боль, шея закостенела. Он попытался сесть в полной темноте, но лишь стукнулся головой обо что-то твердое. Пришлось снова лечь. Попытавшись вытянуть руку, он обнаружил, что кисти связаны впереди. Двигать руками можно было только обеими вместе. Ощупывая пространство вокруг, Хэл везде натыкался на твердые стены, в том числе и наверху. Он перевернулся на живот и ощутил под собой гладкую поверхность. Пахло чем-то вроде линолеума. Химическая вонь била в ноздри; свежая краска или полировка – самое оно для головной боли.
Низкий потолок позволял сидеть в полусогнутом положении. Было жарко, душно, темно. Неужели гроб? Сердце Хэла сжалось, стоило ему представить, что он похоронен заживо. Тут же вспомнился рассказ Эдгара По. Он вытянул ногу в одну сторону, в другую… Нет, гробы обычно уже и длиннее. Он словно лежал в большом чемодане или в маленьком шкафу с искривленными металлическими стенками. Слава богу, не гроб.