Хэл попробовал крикнуть. Тут же выяснилось, что рот заклеен липкой лентой, закрепленной на затылке. Крик отдался глухим эхом прямо в голове. В воздухе чувствовался какой-то странный химический запах. Ах да, эфир. Он сам как-то покупал склянку в аптеке, ставил опыты по усыплению крыс. Это вещество мог свободно купить каждый, в том числе и Тедди. Копам бы проверить аптеки, выяснить, кто приобретал эфир… Нет, эфир, вероятно, много лет хранился дома у маньяка. Может, он тоже с ним экспериментировал, пробовал на домашних животных.
– Э-э-эй! – завопил Хэл.
И услышал тихое «у-у-у». Он попытался четко произнести предложение в уме и заорал:
– Тедди! Выпусти меня, я никому ничего не скажу! Обещаю!
Через липкую ленту пробилось лишь несколько гласных. Снаружи не услышать, даже если Тедди и караулил где-то рядом.
Внезапно навалилась жуткая тоска: потянуло домой, в постель, пусть даже несносный младший брат спит в соседней кровати… Через коридорчик – мама. Отдыхает у себя в спальне. Папа тоже дома. Увидит ли Хэл кого-то из них снова? Отец, конечно, какое-то время погорюет, но быстро оправится. А вот мама и Эван – никогда. Он обязан выбраться, любыми путями.
Хэл набрал полную грудь воздуха, замолотил в разные стороны руками и ногами. Везде твердые гладкие стенки.
Он затих и вновь ощутил тот странный запах. Нет, это не линолеум. Похоже на свежую резину. Так пахнут автомобильные коврики, например – в багажнике машины. Стало быть, он в багажнике? Чья же это машина? Наверное, Тедди… Или его ужасных родителей. Тот серебристый «мерседес» или красный «ягуар». Хэл запаниковал, застучал по металлическим стенкам. Он бил ногами и выкрикивал: «У-у-у-ду-у-у». Воздух с шипением пробивался сквозь изоленту, точно свистела проколотая старая покрышка.
* * *
Брэдли и Пе́трович добрались до участка уже в восьмом часу. Их длительное расследование в пабах и клубах ни к чему не привело, разве только к необходимости опрокинуть по четыре или пять кружек «Реша» на брата. – Пришлось выпить за компанию с осведомителями, – осклабился Брэдли, – а взамен – практически ничего. – Практически? – Блай даже не подумал улыбнуться, смотрел на парочку с отвращением. Сержант натянул на лицо скорбную маску, признавая безнадежное поражение. Пе́трович рыгнул. – Если не обнаружить ребенка в течение первых двух суток, шансы найти его живым резко падают. Так чаще всего бывает при похищениях, – мрачно напомнил Мик. – Так происходит в тех местах, откуда вы свалились на нашу голову, констебль Гудноу, – раздраженно засопел Брэдли. – Здесь – Мурабул. У нас детей никто не убивает. – Я кое-что вспомнил, – спокойно глянул на сержанта Росс. – Вы мне рассказывали о некоторых случаях с применением рогаток. Года полтора назад. Я тогда как раз был в командировке в Инверелле. Только журнал регистрации происшествий за тот период куда-то пропал. – Верно, Росс, я тогда задержал шайку двенадцатилетних негодяев. Били из рогаток окна в домах, безобразничали. Мы не стали возбуждать дело. Родители оплатили все счета за испорченное имущество, подростков перевели в школу-интернат, этим все и закончилось. Но сейчас, мне кажется, эти ребята ни при чем. Я бы скорее искал… – Брэдли перевел взгляд на потолок. – Искал бы кого-то постарше, способного совершить похищение ребенка. Человека, который водит машину.