Так было, будет, есть — Прекрасной жизни зонтик!
Прогулка, фаэтон, лишь рикша впереди…
Беги, моя звезда! я — за тобой, я — гонщик!
А разобьемся вдрызг: так нами пруд-пруди!
(Стихи Е. Тыкоцкого)
Она курит много и скорее по инерции, привычно и зорко отмечая названия магазинов, вывески распродаж, временами в разноцветных вспышках фонарей видя за рулем лицо мужа с бородой и волосами в бликах седины и с вечной печалью за старой оправой очков. "Он все-таки удивительно не подходит к этой стране, — думает она по привычке и добавляет с досадой: — И чего ему не хватает!" Она включает музыку, и тишина, так часто наползающая на них в последнее время, исчезает. Обычно Лена не выносит молчания. Теперь она чувствует себя бодрее и прибавляет звук. Вадим не замечает ни музыки, ни осуждающих взглядов жены, ни сигаретного дыма.
…Я видел дожди, долгие, ледяные… Но вот они сменились теплым снегом, а под самый Новый Год ударила стужа. Стояли настоящие морозы… Вадим вдохнул горячий запах австралийской зимы. — Снежный холод летел вдоль Невы, вдоль линий. В этих сумерках я ехал на троллейбусе домой, мечтая о чае, любимой лампе на столе и картинах, покрывающих стены драгоценным ковром. Сколько лет я собирал их, сколько лет разглядывал поутру, каждый день заново. Мой дорогой дом…
— Вадик, ты бы мог со мной поговорить… — натянуто сказала его жена. О чем ты думаешь.
— О Питере.
— Как обычно!
— Ну почему… — отозвался он.
— Уж не знаю, — она резко отвернулась, посмотрела в боковое окно и уверенно сказала: — Бессмыслица какая-то. Зачем?
— Что — зачем?
— На черта он тебе вообще понадобился?! — Лена сунула окурок в пепельницу и выключила музыку. Села поровней. — Ладно, Бог с ним с Питером и Россией этой. Но ты постоянно о том времени думаешь, а я чувствую, что здесь еще что-то замешано, да?
Он промолчал.
— Тут не в маме дело, — сосредоточенно продолжала Лена, — и не твои сантименты: речки, грибочки, пенечки… Ладно, ладно, — добавила она, заметив, что Вадим поморщился, — это, в конце концов, твое дело. Но я о другом, — она помедлила, пристально глядя перед собой, явно сдерживаясь и собираясь с силами. А затем произнесла миролюбиво, как будто спрашивая, но и утверждая, с чуткостью близкого друга: — Слушай, ты влюблен был до меня сильно?
Вадим взглянул с удивлением, но отвел глаза прежде, чем жена посмотрела на него.
— Давай найдем более подходящий момент?
— Вот и ответ.
— Нет, конечно. Мы ведь на праздник едем.
— Очень хороший момент! Когда, как не в праздник, можно посекретничать о нашей жизни. — Голос ее стал мягким и вкрадчивым: — Кто она?