Вадим долго не отвечал, Лена не торопила.
— Это было давно… Может не надо?
— Вы как познакомились?
Он помялся и нехотя сказал:
— Она как-то позвонила, спросила, нельзя ли посмотреть мою коллекцию живописи. Да, конечно, — ответил я, — когда вам удобно? — Может быть завтра? — Хорошо, завтра. — В шесть часов? — Да, можно в шесть. Вот и весь разговор.
— А завтра?
— А назавтра она пришла.
— И что потом?
— Я открыл дверь, взглянул ей в лицо. А потом повернулся и ушел в комнату. Она засмеялась и пошла следом.
— Почему?
— Она тоже спросила потом — почему? Просто… это было как столбняк, проговорил он с затруднением.
Лена не шелохнулась. Посидела и угрюмо сказала:
— Я ничего не знала.
Он дотронулся до ее плеча.
— Это осталось в другой жизни.
— Дальше?
Он переложил руку на руль. Долго молчал, а потом через силу выговорил:
— Она в Москве жила.
— А ты в Питере?
— Да, я в Питере.
— Вы редко виделись?
— В общем, нет. Мы часто виделись. Я ездил к ней по выходным.
— В Москву? Каждые выходные?!
Он кивнул головой.
— Как долго?
— Около двух лет.
Лена быстро взглянула на него яркими глазами.
— Все, можешь дальше не продолжать! — она замерла, осмысливая услышанное. Открыла и сразу же закрыла окно. Закурила снова.
— Я же говорил, это — мазохизм.
— Какое у нее лицо?
— У нее веки тяжелые. А лицо Ботичеллевское.
— Может, она и художница?
— Не угадала. Но она рисовала, иногда покупала акварели.
— Как ее зовут? — продолжала Лена бесстрастно.
— Маха, я звал ее Махой, ты помнишь женщину с картины Гойи?
— Да… вроде… Слушай, ты полюбил ее сразу?
— Это было странно. В тот момент и потом… меня не отпускало чувство предрешенности. Я просто знал, что это наступило. Поделать ничего нельзя. Я не мог оторваться от ее лица… оно пугало меня — это было именно такое лицо, какое я видел раньше внутри себя, это было оно. Она сидела живая напротив меня и говорила о художниках и книжках, и это были мои мысли.
"Иногда я видел ее профиль с тяжелыми волосами, поднятыми вверх, и думал, что не вынесу этого", — додумал Вадим про себя.
— Она взяла тебя сразу, всего целиком, не спросясь и не раздумывая! спросила Лена с оттенком такого сложного чувства, что Вадим внимательно посмотрел на нее и быстро сказал:
— Все, давай остановимся.
— Один вопрос. Почему вы расстались? Ведь вы не должны были расстаться? — она, очевидно, ожидала слов разубеждения, но он не заметил ее игры и не распознал внутреннего призыва. Он только сказал изменившимся голосом:
— Эти годы я не заметил. Я просто ездил к ней.
— Ведь она любила тебя?
— Да… Только потом… она стала звонить мне в Питер, просила не приезжать. Она уставала и хотела порисовать. А я все больше чувствовал тоску без нее, я пропадал. Я не мог себе представить что-нибудь такое, пока не пришел тот день. Когда же наступил тот день, она сказала, что любит другого и выходит за него замуж, — Вадим неуклюже покраснел, не в силах справиться со своими чувствами. — Потом я вернулся в свой дом, я вернулся в свой дом, повторил он, не замечая жены, — но ничто уже не вернулось ко мне ни тогда, ни после.