— А что он сослуживцам высказывает, может какую критику на начальство наводит? — спросил Николай Николаевич благодарно, повторяя сложные слова.
— А как же! — в восторге закричал Шустер, — примеров — пруд пруди! Директор нашего отдела получил деньги и вместо того, чтобы взять сотрудника на работу, купил себе дорогую машину. Нет-нет, конечно не себе лично, а… директору отдела, на которой он сам, разумеется, и ездит. Но по штату ему личная машина не полагается. А этот гусь, Илья, критиковал да высмеивал! Теперь еще, пожалуйста, — Шустер с азартом перебирал ворох услышанного в кулуарах. — В соседнем корпусе был парень, экспериментатор. Ставки ему не дали, а так, платили копейки, в общем, подачки. Но он на пособие садиться ни в какую не хотел — талантливый был, собака, и науку бросить не мог. Так и работал, как идеалист, или как… русский. Да он и был русский.
Уже через полгода, работая по десять часов, он не просто что-то нашел, а прорыв сделал в науке, насчитал что-то, что никому до него в этой области не удавалось. Шеф его был в полном восторге и все статьи его подписывал, как если бы они их в соавторстве писали, приманивая будущими деньгами. Хотя там каждый подсобный рабочий знал, что парень этот сам весь результат получил. Дальше- больше. Пошли конференции за рубежом. На поездки деньги нужны. Наш герой на хлебе и молоке пробавляется, а шеф, не мало не сумняшись, покатил совместные работы на конференциях докладывать. Но назвать их "совместными" ему показалось, видимо, неуместным. Он — для простоты — стал с трибуны говорить, что сделаны они в его лаборатории, под его руководством группой сотрудников! Лихо, а? Ну и наш трудяга в общем списке прозвучал. Поди обвини в замалчивании, не подкопаешься! Так этот шефюга выскочил в герои дня: рукоплескания, значение, успех его лаборатории, а также дополнительные деньги.
Поди около трех лет минуло, а главный наш герой так грант на проживание и не получил.
Тут шеф объявляет три новых штатных места! О! Три одновременно! Все уверены: вот уж теперь, когда у шефюги много денег, не сможет он тому, кто так бескорыстно и плодотворно на него работал — отказать. Время, однако, проходит и выясняется, что он ничегошеньки ему не дал.
И тут словно прозрение осенило нашего трудягу: вот именно теперь, ни за что и ни под каким видом не даст шеф ему денег. Гноить будет, пока тот не выдержит такой жизни и не уйдет добровольно. А почему? Да потому, что шеф на международных собраниях выставил себя как автора, забрал себе чужой успех и славу, обокрал другого подчистую, теперь — единственно последовательный ход для него — выкинуть талантливого человека на улицу. Обворовал да выбросил!