За чашкой чая разговор пошел ни о чем. Как удобно ездить по Москве на машине — транспорта немного, почти нет пробок. Аэропорт Шереметьево, построенный к Олимпиаде-80, на премиум пока не тянет, но наверняка его расширят: в СССР прибывает все больше зарубежных гостей, пора соответствовать мировому уровню. Из сетований — пожалуй, лишь то, что среди молодых маловато у вас знающих английский или французский, а иностранные языки, по мнению канадца, завтра особенно пригодятся.
За второй чашкой чая со скромным ореховым тортиком Рыжак вбросил тему об ускорении и, на удивление Вальдемара, принялся со сдержанным оптимизмом расписывать наши экономические перспективы, чего в курилке за ним не водилось. Алекс слушал внимательно, не перебивал. А когда пыл Рыжака иссяк, начал как бы в лекционном режиме, с предсказательной интонацией:
— Мне кажется, ваша страна вступает в новый исторический этап. Но есть хорошая русская поговорка: «Иное время — иное бремя». У вас плановая экономика, ускорение требует ужесточения командно-административного пресса. А это — тупик.
— Не жать, так и соку не будет, — вбросил Рыжак.
Канадец не обратил внимания на реплику, продолжил уклончиво:
— Мне кажется, в СССР скоро станут актуальными вопросы политики. Перемены надо начинать именно с них. Только в этом случае откроются новые перспективы экономики.
— Это дело забавное, как бы чулки не отморозить, — снова вбросил Рыжак.
— Чулки отморозить? — недоуменно переспросил Алекс.
— Шутка! — смешливо воскликнул Дмитрий, пародируя киношную репризу.
Канадец вежливо улыбнулся, хотя было видно, что он так ничего и не понял. Продолжил в прежнем лекционном режиме и снова с уклончивым «мне кажется»:
— Мне кажется, скоро Горбачев сменит политические декорации, без этого экономический рост невозможен.
Тут и Вальдемару настало время удивиться.
— Простите, о какой политике вы говорите? О терках с американцами?
— Терки? — опять не понял Алекс. — Нет, я не о внешней политике, перемены нужны в системе хозяйства. Мне кажется, они не за горами. Я сравнительно недавно в Москве, но готовился к работе у вас, взял курс советологии и русской истории в Стэнфорде, в Штатах. Мы изучали Бердяева — «темное вино в русской душе». — Слегка усмехнулся. — Надо дать ему перебродить, в этом смысл близких дней. И мне кажется... Нет, я почти уверен, что без политической перестройки Горбачеву не удастся перестроить экономику. Сначала надо посмотреть на себя в зеркало, а это возможно только через политические окуляры.
Из Зюзина они возвращались молча, было что обдумать. Наконец Дмитрий сказал: