— Ну а если в целом, если обобщить? — настаивал Костя. — Ты же у меня аналитик, всю жизнь медицинской статистикой занималась.
— Потому и знаю, что такое статистический шум. — Галина Васильевна опять задумалась. Потом покачала головой из стороны в сторону. — Нет, Костик, не могу сказать четко, ясно. Понимаешь, ждали-то счастья, а привалило ненастье. Вот у людей и каша-малаша в головах.
— Благополучная жизнь, она не манна небесная, с неба не падает, — смягчая суровый приговор текущим дням, промямлил Вальдемар.
Регина откликнулась:
— Ты у нас оптимист! Галина Васильевна, в институте он теперь, считайте, первый человек.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Вальдемар.
— Что ладно? Разве не так говорю? После того как всех сагитировал на марш протеста против старперов-академиков, ты у нас авторитет непререкаемый. Я-то знаю.
— Не против академиков, — поправил Вальдемар, — а против того, чтобы депутатами в Верховный Совет выдвигали тех, кто из поколения дожития. Сегодня двигать надо прорабов перестройки, Заславскую, Шмелёва. А поросшие мхом старцы пусть себе дремлют в НИИ, в своих директорских креслах. Это раз. А два — атмосфера на марше была вдохновенная, потрясающая. Со всей Москвы ученый люд собрался, в основном, конечно, наш брат эмэнэсы. Но какой подъем! Сколько эмоций! Все ощущают близость перемен. Зря ты, Орел, советов не слушаешь. С твоей башкой ты бы сразу в перестроечные лидеры выбился, от научной среды. Перспективно...
Костя слушал, потупив голову, словно провинившийся. А когда Вальдемар иссяк, развел руками:
— Не-ет, я, пожалуй, в сторонке постою.
— Не веришь в победу перестройки?
— Если честно, Вальдемар, я про перестройку и не думаю. Конечно, понимаю, что регулировка системы назрела, однако же эти ведические знания про общечеловеческие ценности и прочую горбачевскую лабуду моим мозгам не в подъем. Как говорится, примите мои уверения в совершеннейшем почтении и на слеты ваших активистов не зовите, а позвольте жить по своим соображениям. В институте жуткая суматоха, во всей стране суматоха, никому до настоящего дела нет. Ну, я и решил это межвременье, эту межеумочность использовать... — Запнулся. — У нас это словцо пока не привилось, его еще не знают, а в Европах-то оно в ходу. Короче говоря, хочу использовать это непонятное время в цифровых целях, разобраться в хайтеке, которым сейчас западный мир дышит. Для того пи-си и нужен.
— Костя у нас уже на третьем курсе университета ай-ти, который сам себе нарисовал, — засмеялась Регина.
— Что такое ай-ти? Впервые слышу, — спросила притихшая Анюта.