Но пока он раздумывал над ответом, Сергей Никанорович заговорил снова:
— А знаете, Вальдемар, возможно, вы правы. Мне кажется, что к перестройке действительно больше подходит слово «хватайте». Как-то очень уж разбойно все идет, крушат налево и направо, с историей русской расправляются, как повар с картошкой. Словно собака на проволоке, бегают по прошлому туда-сюда, кроме тридцать седьмого года, ничего замечать не хотят. Не вижу я глубоких государственных замыслов, взгляда в перспективу. Сплошь «Давай! Давай!». Очень уж в теперешней демократии многовато дерзаний по части благ объявилось. А коли воробьи громко чирикают — это к дождю.
— Ну, Валька, заработал на орехи! — засмеялась Анюта. — Очень толково дедуля тебе все разъяснил.
— То, что я услышал, необходимо обдумать, — задумчиво ответил Вальдемар. — Спасибо, Сергей Никанорович, за науку, аргументов для возражений у меня сейчас нет, а вот поразмыслить будет о чем. И знаете, как-то очень кстати у нас с вами этот разговор. Мне скоро предстоит лететь в Свердловск, на одно очень важное мероприятие, там обмен мнениями предстоит серьезный. Я снова фразу Сталина в ход пущу, но уже с вашей поправкой...
— В Свердловск?! — импульсивно воскликнула Зоя. — Вальдемар, я вас умоляю, свяжитесь с Колей, вы ведь его должны помнить, несколько лет назад Новый год за этим столом встречали, и он был здесь. Я вам адрес Колин дам, телефон сейчас напишу.
— Обязательно свяжусь, — пообещал Вальдемар. — Что-то нужно передать?
Зоя растерялась.
— Передать?.. Что я ему могу передать, кроме привета материнского? Недавно ему звонила, с днем рождения поздравляла... — Чуть задумалась, но быстро нашлась: — А знаете, Вальдемар, все равно вам с ним встретиться интересно. Он же там в самой буче перестроечной, все знает, понимает, что к чему. Такое вам нарасскажет, о чем в газетах не пишут. Кричит, у нас тут негодяриум, а что это значит, я не знаю... Вы кушайте, кушайте, а я побегу напишу Колины координаты.
После обеда они отправились побродить по улочкам Кратова. Под натиском многоэтажек, вражеской блокадой окруживших старый, нет, даже старинный дачный поселок, он постепенно, как шагреневая кожа, убывал. Однако скукоженная зона отдыха, еще не тронутая городским нашествием, все же продолжала сохранять первозданное дачное очарование — с заборами из штакетника, позволявшими увидеть ухоженные цветнички и узорчатые летние беседки, увитые то ли плющом, то ли беспородным вьюном. Впрочем, уже появились и глухие двухметровые заборы, укрывавшие от постороннего взгляда творческие изыски дачников-удачников.