На вершине он оказывается лишь немного позже Ричарда, и увиденное заставляет его невольно присвистнуть.
Если по проплавленному в камне тоннелю, по прикидкам Коннора, дракон в его истинном обличье вынужден был бы ползти, плотно прижав кожаные крылья к телу, то здесь он сумел бы не только расправить их во всю ширь, но и беспрепятственно взлететь к самому потолку, чтобы оглядеть собственные владения. Похоже было, что один этот грот занимал внутри Языка ничуть не меньше места, чем бесконечной змеей петляющий путь, которым им пришлось добираться сюда.
Они проходят чуть вперед, и за неровными клыками каменных глыб, обрамляющих верхнюю площадку, куда вывела их лестница, наконец возникает источник прежде слышанного Коннором плеска — почти идеально круглое отверстие в полу, где лениво колышется морская вода, проникающая в пещеру снаружи. Короткий природный проход для ловкача, что сумел бы проскочить мимо осадивших местность русалок и остаться живым и невредимым. Впереди виднеется и спуск к нижней площадке, окружающей подводный вход.
Без раздумий Ричард бросается к ней, а Коннор чуть задерживается наверху, пытаясь сообразить, что именно здесь кажется ему неправильным. Соображать было трудно, и все же что-то совершенно ясно выбивалось из его представлений об этом месте. Он следит за светом от факела друга, срывающим покрывало темноты с новых участков грота, и чувствует, как кто-то беззвучно подходит к нему сзади.
— Никто не создает такие лабиринты, — голос Блеза звучит глухо и растерянно, — ради пустой мокрой ямы. Если это сокровищница, то где, мать его, сокровища?
Коннор провожает взглядом спину друга, ушедшего далеко вперед и теперь будто путеводной звездой освещающего дорогу вниз своим факелом, прежде чем наконец обращает в слова догадку, навязчивым писком звеневшую в мыслях с того самого момента, как они поняли прежнее назначение созданных драконом тайников:
— В твоем кошеле... в моем... В каждой чертовой делорианской кроне. Малькольм строил свою империю на золоте Блэкфира, расплачивался с гномами и эльфами, вел войны, налаживал торговлю...
— Неужели все сокровищницы пусты? — из-за их спин звучит растерянный голос ни к кому не обращающейся Ады. — Ведь в Гренне...
— Твою мать! — зло шипит наемник, заставляя ее испуганно умолкнуть, и прибавляет на родном языке: — Проклятые имперцы!
— Я знаю теллонский, — машинально замечает Коннор.
— Очень рад за тебя, умник, — огрызается Адан и широким шагом направляется следом за рыцарем. — Надеюсь, ты знаешь и чем нам рассчитаться с Тритоном и его головорезами.