— Да как!.. Да что!.. Да вы за кого меня держите?! — переполненный негодованием парень открывает и закрывает рот, не находя подходящих слов. — Мессир, — сдается он и поворачивается к Коннору, — вы ему скажите!
— Хватит! — с неожиданной резкостью пресекает зарождающийся спор Ричард и поворачивается к Блезу: — Есть чем переписать? Переведешь в городе.
— А ты умеешь быть разумным, — тот ухмыляется, — еще немного и во мне даже симпатия зарождаться начнет.
Надувшийся парень спускается с пьедестала и отходит к кромке воды, а Коннор сдвигается в сторону, позволяя наемнику пристроиться перед плитой с куском пергамента. Добытый из вещевого мешка свинцовый карандаш скользит по нему, тщательно перенося высеченные в камне слова, повторяя завиток каждой руны. Сам Коннор отбросил попытки прочесть их уже после первого взгляда. Использованные писавшим руны мало чем отличались от эльфийских, как и язык, записанный с их помощью, — в ходу они были в еще только зарождавшемся Теллонском королевстве добрых шесть столетий назад. Примкнувшие к коренным жителям Материка люди вместе с верой и традициями переняли у тех и язык, изрядно со временем перемешав его с родным Общим как на письме, так и в своей речи, сделав совершенно непонятным не только для имперцев, но и для эльфов. Насколько было известно никогда не бывавшему в Теллоне Коннору из рассказов матери, ныне старый теллонский мог встретиться там лишь в высших кругах да в старых книгах и в большей степени принимался за показатель образованности, нежели за действительно полезное знание. Именно поэтому теперь он с удивлением наблюдает за Блезом, с совершенно серьезным видом переносящим на пергамент древнюю загадку.
— Не думал, что ты знаешь старый теллонский, — наконец не выдерживает Коннор.
Затянутая в перчатку рука на секунду замирает над записями, но тут же возобновляет прерванное.
— Если я говорю, что нужен вам, рыжий, — снисходительно отзывается наемник, не глядя в его сторону, — это не то же, что ты, ездящий по ушам девчонке россказнями о своем здоровенном члене, лишь бы она дала поскорей.
Коннор хмыкает, но расспросы не продолжает. Вместо этого он неторопливо следует к кромке воды, где все так же отдельно от них обиженно сидит на корточках мальчишка в безуспешных попытках пустить блинчики неровными мелкими камнями.
— Вовсе я не трепло, — спешит сообщить он, стоит Коннору опуститься поблизости. — Ублюдок картавый... Все ж знают, что теллонцам доверять нельзя, а его самого вы к такому делу допускаете!
— Рот закрой.
— Не серчайте, мессир, — не унимается мальчишка. — Я ж вам добра желаю, это ж вы меня от упыря спасли! Не знаю уж откудова у вас стрела раздобыта была, но если б не вы — изжарил б нас с папкой как русалок тех, только б к городу подошли. Сами ж слышали, свидетели ему не нужны были, вот как! Храни вас Тар в каждом бою, мессир! Пусть никогда не промахнется ваша стрела, ага!