Гидра отмирает первой, размашистыми шагами проходит мимо затворенных ставней и громко стучит в дверь. Ответа не следует, но густой дым, плывущий из трубы в безоблачное темное небо и нежно пеленающий собой загорающиеся звезды, заставляет ее ударить снова.
Они не слышат ни единого шороха ровно до того момента, как женский голос не отзывается изнутри:
— Кто здесь?
— Мы простые путники, мона, — ничуть не изменившись в лице отвечает Гидра. — Мы увидели дым из вашей трубы и понадеялись, что сможем найти здесь приют на эту ночь. Зима подступает, каждая ночь холоднее предыдущей.
— Я не жду гостей, — голос, вновь зазвучавший после некоторого молчания, становится едва заметно напряженнее, — им здесь не рады. У меня маленький дом, лишним людям не поместиться.
— Впустите хотя бы двоих, мона, они слишком слабы, чтобы пережить ночь снаружи. Место на полу у огня — все, о чем мы просим.
— Уходите. По ночам сюда приходят волки, задержитесь — и эту ночь не переживет никто из вас.
Амиан кожей чувствует, как совсем рядом Клык невольно показывает звериные зубы в ухмылке.
— Вы и сами немногим лучше зверя, если не придете на помощь вам подобным, — спокойно замечает Гидра. — А мне думалось, в вашем роду в большем почете были птицы.
— Зачем ты пришла? — она вдруг спрашивает четко и холодно, без единой эмоции, но та буря, что прямо сейчас бушует за этим притворством, заставляет Амиана как наяву ощутить холодный ветер и влажный воздух вокруг себя.
— Должно быть, я ошиблась, — голос Гидры спокойнее, чем непоколебимые гномьи горы. — Я искала женщину, которую называют Гарпией. Может, вы подскажете, где мне найти ее?
Собственное дыхание вдруг начинает казаться Амиану ужасно громким, когда холодная и вязкая тишина в одно мгновение поглощает все вокруг. Никто не смеет шевельнуться, лишь множество глаз неотрывно смотрят на дверь, отделяющую их от незнакомки. И все же, живой человек не был способен создать подобную тишину. Будто бы она не просто повисает над крохотным двориком (некогда возможно расчищенным, но сейчас уже вновь густо усеянным чахнущей травой), будто бы она жадно всасывает в себя все звуки из окружающего мира. Разом смолкают все живые существа и даже ветер, только что перебиравший голые ветви деревьев. Кладбищенская тишина, как нельзя лучше соответствующая клочку земли, со столпившейся на нем кучкой мертвецов.
Стоит Амиану только подумать об этом, и створка распахивается столь стремительно, что ржавые петли даже не успевают скрипнуть, а Гидра едва уворачивается от удара, только в последний миг круто развернувшись на каблуках. В темноте он совсем не различает выскочившую наружу женщину за молниеносностью ее движений, но слышит крик, с которым она бросается в драку: