Потянувшись, он делает два глубоких вздоха и бежит к воде. На бегу они с Кабелем хохочут, но внутри Байрон весь горит. Он не знает, как еще можно совладать со своим гневом. Словно все, что мучило его годами – а вдобавок смерть матери и события последних двух месяцев, – вспыхнуло, как трут, стоило только поднести спичку.
Здесь опасно, но он обуздает волну и снова почувствует себя самим собой. Потому что в этом его суть. Он был рожден, чтобы укрощать волны. Он был рожден, чтобы прислушиваться к океану. Он в полной мере унаследовал от матери эту внутреннюю связь с морем.
Здесь он в своей стихии. Подняться на гребень волны и ринуться по нисходящей. Вверх, вниз. Байрон мысленно погружается в долгое мгновение, осознавая, что его мать, кем бы она ни была при жизни, как бы ее ни звали и где бы она ни жила, всегда принадлежала к этому миру и навек останется его частью. И именно здесь то место, где он всегда сможет найти ее. Он это знает.
Байрон стучит в приоткрытую дверь кабинета нового директора. Они работают вместе уже пятнадцать лет. Из них двоих у Байрона выше квалификация, солиднее послужной список и лучше навыки работы с людьми, однако Марк очень силен в политическом маневрировании, и Байрон признает это необходимым качеством для данной должности.
– Мне необходимо кое-что тебе сообщить для протокола, – начинает Байрон.
– Если ты пришел с претензией на препятствование продвижению, – говорит Марк, – то я уже в курсе, что ты обращался к адвокату. – Он тычет пальцем в Байрона. – Чем ты, по-твоему, занимаешься, Байрон, какого хрена ты это делаешь?
– Послушай Марк, ничего личного.
– Ничего личного? – Марк выходит из-за стола и приближается к Байрону. – Ничего личного? Пытаешься отобрать должность, доставшуюся мне, и говоришь, будто в этом нет ничего личного!
– Жаль, что ты так это понимаешь, Маркус. По сути, я хотел получить подтверждение того, что произошло, исходя из профессионального уважения, из оценки нашей многолетней совместной работы. Почему бы нам не продолжить заниматься делом, как обычно, предоставив бюрократическому процессу идти своим ходом. И посмотрим, что выйдет.
– Да пошел ты, Байрон! – бросает Марк.
– Эй! Притормози.
Марк бросается к Байрону, но в это время слышится стук в дверь. Байрон, выпрямившись, открывает ее. Ассистентка Байрона держит в руке его мобильный. Вероятно, он оставил телефон на письменном столе.
– Извините, Байрон, но кто-то звонит и звонит, – поясняет она.
Это сестра Линетт, мать Джексона.
– Скорее, Байрон! – задыхается она от волнения. – Я насчет Линетт. Мы в больнице.