Прежде чем стать великой княгиней Марией Павловной, Михен зарекомендовала себя как волевая женщина, отказавшись перед помолвкой переходить в православную веру. Хотя много лет спустя, в 1908 г., она приняла православие, многие по-прежнему не верили в ее религиозную искренность, относясь к ее действиям со скептицизмом, полагая, что это диктовалось ее желанием продвигать династические притязания на престол ее сына Кирилла. Это стало актуальным после того, как здоровье цесаревича стало вызывать вопросы. Не только очевидное честолюбие Михен и ее мужа вызвали недовольство его брата Александра III и императрицы Марии Федоровны. Вплоть до смерти великого князя Владимира в 1909 г. супруги ослепляли Санкт-Петербург непревзойденным богатством своего двора, которое соперничало, если не превосходило двор царя и его преемника Николая II. Супруги славились своими роскошными балами и развлечениями, как и сказочными драгоценностями Михен, включая тиару, которую позже купила королева Мария[138] и которая остается до сих пор частью британской королевской коллекции.
Даже после смерти Владимира Михен развлекалась по-царски, но через несколько лет международная обстановка оказала влияние на нее и на многих ее родственников. В то время как ее племяннице Александрине, которая была замужем за королем Дании Кристианом X, в значительной степени удалось избежать ужасов Первой мировой войны, сестра Александрины была супругой немецкого кронпринца Вильгельма, сына кайзера Вильгельма II, который воевал на другой стороне. После перемирия он, как и его отец, и зять (последний великий герцог Мекленбург-Шверинский), был вынужден отречься от престола и уехать за границу. Несмотря на то что всем детям Михен удалось бежать и выжить, из более дальнего ее круга родственников Романовых восемнадцать человек были зверски убиты во время революционных потрясений 1917–1918 гг. Тем не менее Михен была женщиной по-настоящему стойкой и казалась несломленной даже после того, как изменилась вся ее жизнь. Ее удивительная стойкость перед лицом ужасных невзгод впечатлила даже тех, кто никогда ее не любил; сестра Николая II Ольга, например, была поражена осанкой, которую Михен демонстрировала до самого конца. Изначально она решила остаться в России, но в конце концов белая армия убедила Михен в феврале 1920 г., что пришло время уезжать. После нескольких недель, проведенных в вонючем купе поезда, «измученная болезнью, замерзшая», с одним лишь черным хлебом и супом, она была одной из последних Романовых, бежавших из России. Вместе с ней через Черноморский порт Новороссийска страну покинули ее младший сын и его семья