2
С утра Олег хлопотал в конторе, по запасным требованиям, подписанным начальником, выпрашивал новую поршневую группу.
Договорились в обед встретиться в столовой поселка, чтобы вместе идти в склад за поршнями.
Поэтому в одиннадцать часов помыли руки, закрыли машинное отделение и пошли.
Олег пришел в столовую, положил на стол требования, сказал:
— Насилу дали.
Стрежнев взял бумажку. Внизу стояла подпись главного механика Ильи, и его же рукой помечено, что разрешается получить поршни старые, уже бывшие в эксплуатации, один комплект.
На складе оглядели несколько комплектов, подбирали поршни по весу, как положено.
— Ну, которые облюбовали? — спросил кладовщик, нетерпеливо поигрывая ключами.
— А все одинаковые — старье оно и есть старье. Вот эти, что ли... — сказал Семен.
— Не возьму, — не глядя на поршни, сказал Стрежнев и сел на ящик. — Новые давай.
Кладовщик улыбнулся:
— А требование где?
— Ну эти тоже — не лучше наших. Не работа, а одна копоть будет, течением унесет.
— Так, а нам-то... — сказал Семен. — Недели на две хватит и ладно. А там пусть плавают...
— Да тебе, конечно, пусть, ты смоешься! А мне все глаза протычут: «Вон отремонтировал Стрежнев!» К караванке не выйдешь. Ведь все лето будет в затоне торчать, как бельмо на глазу. Делать так делать! Нечего людей смешить.
— Ну, мне все равно, — сказал кладовщик, — давайте требование. Вон и новые лежат, еще в упаковке.
— Покури, сейчас принесу, — сказал Стрежнев.
Олег заполнил еще одно требование, и Стрежнев, сунув его в карман, пошел.
Пока шел в контору, обходил зажористые ручьи и широкие лужи, все думал: «Конечно, новые надо! И так весь ремонт еле-еле. Ну эти поставишь — то ли будут работать, то ли нет. Ведь у нас, у голышей, инструменту, как следует замерить, и то нет. Вот и выйдет: собирай да разбирай! Еще неделю будешь возиться... Ах, иуда, и того пожалел! — размышлял об Илье. — Ведь дизель-то никуда не денется, снять потом с «девятки» можно, на другой катер поставить. Все-таки не миновали его, не обошли... И опять ведь он прав!»
Стрежнев решил сразу идти к главному инженеру и, если можно будет, не заходить к Илье. Вспоминал он, как после той давней аварии, через год или через два, стал Илья подниматься в начальство, к бумажкам. С каждой навигацией все выше и выше. Так к старости и до главного механика дошел. «Теперь уж тоже, наверно, вот-вот на пенсию. Поэтому и держат, а то ведь вон сколько молодежи, с дипломами...»
Однако за всю свою жизнь Стрежнев ни разу не позавидовал Илье, его спокойной, всегда тихой кабинетной жизни. Стрежнев любил живое дело, живую реку и знал, что в кабинетах не высидел бы: натура не та.