Нелепин ехал в троллейбусе тридцать первого маршрута, днем, пассажиров немного. И рядом с собой, у окна, увидел Наташу.
В свое время, приступая к коллекционированию житейских сюжетов, он собирался завести в троллейбусе разговор с совершенно незнакомым мужчиной — Мишей, с совершенно незнакомой женщиной — Наташей.
Так он давно уже обозначил своих будущих собеседников.
Разговор с Мишей уже состоялся. После Миши Нелепин о Наташе и думать забыл, но тут — вот она, рядышком. Сомнений не было — она!
Ей было за тридцать, причесана тщательно, курточка кожаная, очень легкая, тоненькая. От нее пахло духами. Хорошими.
Одним словом, Нелепин спросил у нее:
— Скажите, пожалуйста, у вас есть собачка?
Наташа обернулась к нему сияющая — с первого взгляда видно было, она умела сиять и голубыми глазками, и в меру розовыми щечками, и даже аккуратными, совершенных очертаний бровями.
— Ах! — воскликнула Наташа. — О чем вы спрашиваете? Ну конечно, у меня есть собачка! Жулька! Премилое создание, любимица всей семьи! Представьте — я сейчас только о ней думала! Недавно из дому — и уже соскучилась. А уж как она обо мне соскучилась, если бы вы знали! Сейчас, сию минуту, она сидит в прихожей и ждет моего звонка. А меня нет и нет! Жулька протяжно-протяжно вздыхает и подвывает. Страдает, бедная! Ужасно страдает!
— Значит, у вас с Жулькой дружба? Водой не разольешь?
— Ну еще бы! Прелестная девочка! Ума не оберешься, все как есть понимает, все-все! Глаза — гораздо умнее человеческих! — Наташа заглянула в глаза Нелепину и подтвердила: — Гораздо! Короткошерстная легавая. Нынче эта порода не очень в моде, но я за модой в этом вопросе не гонюсь. Главное, ум, а еще — привязанность к хозяевам. Притом она в цветущем возрасте, шесть лет. Щенится аккуратно — от трех до пяти щенков. А посмотрели бы вы на малышек! Восторг! Хвостики им рубим, конечно, их жалко, зато потом! Потом даже и не экстерьер, а своего рода грация! Элегантность! На любую международную выставку! На третьем месяце с прогулки сами дорогу домой находят и сами заходят в лифт. Тут случилось — ужас! — пятнадцать минут лифт не работал, представьте, какой они подняли визг — протестуют. Понять не могут, что случилось. У них в голове не укладывается. Охранник внизу, в подъезде, и тот схватился: давайте я их пешком подниму, а то они совсем изойдутся! Я ему говорю: значит, вы свой пост бросите? Это во-первых, а во-вторых — а я? Я сама? Себя-то тоже ведь не забудешь, как по-вашему? Этаж-то — десятый!