Гуннар озадаченно уставился на лист, заполненный наполовину. Вигдис хмыкнула.
— Надо было пометить, мама всегда так делала. А я забыла.
— Ничего, так даже интересней, — сказал Эрик. — Жизнь была бы пресной без неожиданностей.
— Махнемся? — не удержался Гуннар. — Что-то мне эти неожиданности поперек горла. Словно на самом деле я должен был умереть после тех тварей, но что-то помешало, и теперь мир изо всех сил пытается доделать то, что начал.
Вигдис выпустила из рук пирожок.
— Придумаешь тоже. — Обняла, прижавшись всем телом. — Не говори так.
— Не буду. — Он погладил ее по волосам, щедро осыпая мукой. Глянул на Эрика. — Извини, я вовсе не хочу быть неблагодарным.
Просто…
— Просто Руни по пьяни тянет на баб, тебя — на суемудрие, — фыркнул тот. — Больше не наливать? Или, наоборот, добавить, чтобы мирно уснул под столом?
— Не дождешься. А твой пьяный грех?
Вообще-то изрядно напившийся Эрик обычно начинал умствовать. Давеча пытался объяснить какую-то замудреную теорию: Гуннар потерял нить в самом начале, потому что в плетениях не понимал ровным счетом ничего, Вигдис продержалась чуть дольше, а потом стало заметно, что и Ингрид просто поддакивает, хотя Гуннар не стал бы держать пари на то, что и она ничего не понимает. Она вообще очень себе на уме. Вот и сейчас вроде не слушает — достала пироги из печи, размазывает перышком растопленное масло, а взгляд внимательный, цепкий, точно и не пила вовсе…
— А я куролесить начинаю. Вот, помнится…
Эрик пустился рассказывать, как, напившись с приятелем, посреди ночи полез в королевский зверинец. Представить этакого лося на дереве было, пожалуй, сложнее, чем сказочного единорога. Который, по его словам, оказался не сказочным, а жутко уродливым. Но даже если Эрик и привирал, выходило у него убедительно и забавно. Гуннар живот бы надорвал — если бы не настороженность во взгляде Ингрид, точно она была готова в любой момент сменить тему, пока Эрик не брякнул лишнего.
Гуннар подумал, что по пьяни становится не только мрачным, но и чересчур подозрительным. Чего такого лишнего мог рассказать целитель? Потом сложил воедино карты чистильщиков, проход на другой конец света — и приписываемые чистильщикам способности оказываться одновременно в разных частях страны, то, что когда его едва не убили твари, оба спохватились первыми, и явно знали, как с ними управляться… Замахнул еще один кубок. Занятная парочка, получается… Интересно, в столицу нет хода потому, что они в бегах? Отпускают ли чистильщики своих? Сам Гуннар формально не покинул свой орден — ему просто сказали, что усталость накапливается у всех, вернешься, когда пожелаешь. Или тебя найдут, если вдруг решат, что без тебя не обойтись. Но чистильщики могли размышлять по-другому…