— Ингвар тебя запомнил, — сказал Гуннар, когда они снова проходили мимо дома ювелира.
— Правда? — отстраненно поинтересовалась Вигдис. — С чего ты взял?
— Сам сказал. Узнал, дескать, колты…
— Когда это?
— Когда ты с амулетом приходила.
— А, и правда…
Она надолго замолчала, глубоко задумавшись. Гуннар мешать не стал, молча шел рядом.
— Зайдешь? — спросила Вигдис, когда они уже подходили к дому.
— Зайду, если не выгонишь. Только ненадолго: завтра уезжать.
Она остановилась, оглянулась.
— Куда? С кем?
— В Листвень. С Олавом.
— Недели на две, значит… — она вздохнула, но, вопреки ожиданиям, не стала выпытывать ни с кем, ни почему без нее. И почему Олав ищет людей на стороне, тоже не спросила — впрочем, это неудивительно, она всегда все про всех знала, тем и жила.
— Если подвернется что-нибудь там, то отказываться не буду. Так что может быть дольше.
Вигдис кивнула, снова молча. Гуннар подхватил ее под руку, сдвинул, оказавшись между ней и подвыпившей компанией.
— Что с тобой сегодня? Все еще сердишься?
— Нет. Нет, правда. — Она подняла взгляд. — Устала, день был суматошный.
— Тогда, может, дать тебе отоспаться?
— Ты же ненадолго, — слабо улыбнулась она. — А я уволила всю прислугу, остается только поденщица, но она приходит утром.
Гуннар рассмеялся, она улыбнулась в ответ — уже по-настоящему.
«Ненадолго» затянулось до полуночи. Возвращаясь домой темными улицами, Гуннар едва не околел — к вечеру немного холодало, а ночью ударил самый настоящий мороз. Проходящие мимо стражники костерили непривычно ранние заморозки на чем свет стоит. Да и Гуннар, прячась от них в переулках, думал о том, как бы стуком зубов себя не выдать. Связываться со стражей сейчас, когда при себе изрядные деньги, было вовсе незачем. Мало ли кто попадется. Найдут утром тело в сточной канаве, и жаловаться некому.
Добравшись домой, Гуннар поставил греться вино с медом: хорош будет охранник, сопли на кулак мотающий. Но обошлось.
* * *
Когда выезжали, под ногами хрустел иней, но уже на следующий день погода снова наладилась. Стояла сухая, прозрачная осень. Разноцветные листья неспешно облетали с ветвей придорожного леса, шелестели под копытами, солнце играло на ветках, отражалось в каплях росы по утрам. Олав был ранней пташкой, с постоялых дворов выезжали засветло. Но, на счастье Гуннара, купец оказался немногословен, так что в первую половину дня можно было просто мерно покачиваться в седле, прислушиваясь к шелесту листьев и птичьим голосам, поглядывать вокруг и не тратить силы на то, чтобы изображать жизнерадостность или поддерживать приятную беседу.