* * *
Тот одаренный действительно был ни при чем, и потому деревня осталась стоять — местные даже отдали им ту, что выманила Орма за околицу или как там это называлось в тех краях.
Соседняя сгорела дотла через неделю после того, как купеческий караван двинулся дальше, а вместе с ней сгорел и тот, кто провел обряд — силен он был, очень силен, видимо, и для себя у духов милости выпросил. Еще через неделю на бесконечных дорогах сгинул и проезжий чиновник, возжелавший оказаться при дворе императора. Умер он, хоть и не сразу, но, на взгляд Гуннара, чересчур быстро — среди оставшихся четверых одаренных не нашлось никого, кто решился бы проделать с исполнителем и заказчиком то же, что они сотворили с Ормом. Хотя уже знали, как именно это сделать. Впрочем, Гуннар на их месте бы тоже не решился сотворить этакое.
Зато сейчас кто-то из четверых, видимо, дозрел. Доделать не успел, правда, спугнули, потому тот несчастный и мог кричать. И, видимо, с убийцей своим он был не слишком знаком, иначе заманили бы куда-нибудь в укромное место, а не оставили посреди города.
Если это кто-то из четверых, тогда понятно, почему сам Гуннар жив. Хотя… разделать живого человека духа хватило, а полоснуть по горлу приятеля — нет? Или ослаб из-за прерванного ритуала, а стражники спугнули? Додумать Гуннар не успел — пришли еще двое стражников и велели идти следом.
Судья выглядел так, словно его выдернули из постели. Может, и правда разбудили: окон не было ни в камере, ни в допросной, да и по ощущениям прошло, может, несколько часов, но не вся ночь. Плохо. Значит, Гуннара считают опасным и переполошили не только судью, не стал бы он по доброй воли из-под жениного бока вылезать. Почти наверняка будет дурное настроение срывать — а на ком его сорвать, как не на душегубе?
Гуннар едва удержался, чтобы не глянуть в сторону, где с потолка свисал крюк, а у стены стояли три дюжих мужика в кожаных фартуках. Если знакомые стражники не поверили, что он ни при чем, поверит ли незнакомый — к слову, представляться он не стал, много чести — судья.
Ой, вряд ли поверит…
Начал тот, как водится, с имени и звания. Гуннар молчать не стал, чего уж тут молчать, все равно найдется, кому рассказать. Белобрысым кличут, простолюдин. Нет, не Гуннар, сын такого-то. Да, незаконнорожденный. В Белокамне два года как. Нет, вообще-то он пять лет назад в город пришел, но повезло, его степенство Колльбейн Дюжий в поход взял, вот два года только назад вернулся. Да спросите у него самого.
Как нет в городе? Ну да, купец, дело такое, сегодня здесь, завтра за тридевять земель. Кто еще что сказать может? Хозяйка, что в дом пустила, само собой. Да что вы, господин судья, она же мне в матери годится. Кто еще? Эрик, которого Лекарем прозвали. Одаренный, у него еще лечебница в наемничьем квартале. Ингрид Молчунья, там же найти можно. Что это у него одни одаренные в приятелях? Да так уж вышло, как в том походе сошлись так и… Еще Бьёрн, который «Шибеницу» держит. Сброд? Так и он сам не благородный, куда уж ему.