Руни? Тот не скрывал, что должность начальника стражи для него не предел мечтаний, время от времени вслух — в узком кругу, разумеется — жалея, что место в совете доступно лишь людям из купеческого сословия, среди которых, само собой, одаренных не было.
Ингрид? Рассудительная, очень себе на уме — не зря же Молчуньей прозвали — тот тихий омут, где, как известно, чего только не водится. Едва ли она собирается всю жизнь болтаться по миру, охраняя чужое серебро. И еще — у двух одаренных не бывает детей, а Ингрид уже не юна. Действительно ли ей все равно?
Вигдис? Выдержки и безжалостности у нее действительно хватило бы.
Гуннара передернуло.
Да, господин судья, даже вспоминать жутко. Уберег Творец, обязательно церкви пожертвует, как выйдет. Все мы под Его волей ходим, конечно… и стражники сказали, что невиновному бояться нечего. Ну и все, повязали, значит, и увели…
— А вот это чье? — спросил судья, выкладывая на стол окровавленный топорик. Острый даже на вид, таким хорошо кости рубить, и в суставах… Твою ж!..
— Откуда ж мне знать? Тот черный, наверное, бросил, когда удирал.
— Складно врешь. Только почему ты еще жив?
Самому бы знать.
— Поди, стражу услыхал и сбежать торопился.
— Сколько времени надо, чтобы перерезать горло? Если вдруг поверить, что от огня ты уклонился а плести что-то новое тому черному было лень?
Один удар сердца. Если жертва не сопротивляется, конечно.
— Так я ведь тоже бараном на бойне не стоял…
— Ты сказал, полыхнуло. И после этого ты видел что-то в кромешной ночи?
— Нет, но…
— Нет. Так почему ты до сих пор жив?
— Да откуда мне-то знать, что у этакого выродка в голове?
— Кому кроме тебя знать? Не было ведь никакого человека в черном. И никого там кроме тебя не было.
— Господин судья, как бы я справился с одаренным? — попытался воззвать к здравому смыслу Гуннар.
Судья подался вперед.
— А откуда ты знаешь, что он одаренный?
— Так перстень же.
— Перстень… Да очень просто справился. Двинул парня камнем по затылку… Камень нашли. Связал, и начал измываться. Зачем, кстати?
— И убитый не кричал? Да со всего города бы стражники сбежались.
— Он кричал. Как очнулся, так и закричал. Стража и сбежалась.
— Я не одаренный, мне незачем. — Пропади оно все пропадом, не надо было сдаваться. — Господин судья, я уже видел такое…
В конце концов, все они одаренные, Вигдис и вовсе могла бы считаться благородной, по матери, кабы родилась в законном браке и дар не унаследовала. Их на дыбу не поволокут, подчинят разум да заставят рассказать, что и как. Палач, хоть и дорог, все дешевле, чем одаренный, достаточно сильный для того, чтобы справиться почти с любым. Самое плохое, что может с ними случиться, если никто из четверых невиновен — Руни лишится места — но своя шкура, как ни крути, дороже. Впрочем, пока он имен не называл, только про поход и ритуал…