— Я не просил о снисхождении. А сейчас получается, будто я не стою того, чтобы меня принимали всерьез.
Эрик не стал говорить, что человеку вроде Хаука трудно воспринимать всерьез и его: слишком много лет разделяло их. Он считал, что успел кое-что повидать, но рядом с Хауком был таким же мальчишкой, каким в сравнении с ним самим казался оруженосец. Что ж теперь — из кожи лезть, пытаясь доказать, будто чего-то стоишь?
Перед тем, как отправиться к кухонному костру, Эрик проведал Аделу: следовало убедиться, что Ингрид все сделала правильно. Впрочем, а чего там не сделать — свежая рана, не успевшая загноиться. Это вам не тусветные твари.
У костра переговаривались так, словно ничего не случилось. Подначивали того, кто слишком резво рванул под телегу, рассадив голову — впрочем, что от слуги ожидать, он человек мирный. Зато живой, а шишку, вон, одаренный затянул. Сплетничали о служанке Аделы, которая незадолго до нападения выскользнула из шатра госпожи… Как она говорит, потому что не спалось, но, поди, сговорилась с кем-нибудь. Слаба девка на передок, все это знают, как только госпожа терпит. Хотя служанка-то тревогу и подняла, заверещав. А когда чужие перестали скрываться и ломанулись в лагерь, рубя всех подряд, рванула на груди рубашку, вываливая на всеобщее обозрение прелести. Дескать, она тут не для сражений, а для другого. Может, и правильно сделала, цела ведь осталась. А госпожу, вон, ранили, потому что среди мужчин была, не больно там разглядишь, в полутьме-то… Ну и что, что в рубашке, кто там больно рассматривал. Господин тоже без брони был, говорят, едва успел штаны натянуть. Да как и все, кроме тех, кто в карауле стоял. А сиськи у нее очень даже… да не у госпожи, охальник, у Свеи. Надо при случае оценить как следует. Эта-то руки не ломает.
Эрику уже доводилось ходить с бывалыми наемниками, и подобные разговоры его не удивили. К смерти тоже можно привыкнуть. Погибшим — вечная память, но мы-то живы. Сегодня Творец уберег — и слава Ему, а завтра придет твой черед, чего уж, и точно так же никто плакать не будет. Друзья помянут, на том и спасибо. А там у престола Творца все свидятся…
— Почему ты еще здесь? — раздалось надо головой.
Эрик поднял взгляд от костра. Фолки. Ну конечно.
Интересно, сейчас, когда Гарди нет, под чью руку пойдут его люди? И Стиг? Насколько Эрик знал обычаи благородных, Хаук не мог просто взять и начать им приказывать. Они либо поклянутся ему в верности, как до того клялись Гарди, либо уйдут. Уйти они, конечно, не уйдут, идти тут особо некуда, к разбойникам разве что. Но останутся ли при Хауке или перейдут под руку Фолки? Который, к слову, своих людей пока не терял.