— Прости.
— За этим — к Творцу, — сказал старик, не поворачиваясь.
Эрик кивнул, отлично понимая, о чем он думает. Вернулся к Свее, пощупал лоб: горячий как печка. Да, жар бы надо сбить.
Ресницы девушки задрожали, она открыла глаза.
— Ой, снова вы! — Она улыбнулась. Той призывной улыбкой, смысл которой понимает каждый мужчина, и сам Эрик тоже такую видел нередко.
Кажется, он все же переборщил с маком.
Свея закашлялась. Оглядевшись, отвернулась и сплюнула. Поерзала так, что подол задрался до самых колен.
В другой ситуации Эрик оценил бы и стройные ноги, и эту нелепую попытку соблазнения, вдоволь посмеявшись. Сейчас лишь пожалел, что не может ее усыпить.
— Обидно прямо, такой муж… мужчина, — старательно выговорила Свея, — и вовсе не смотрит.
— Держи, — Эрик положил ей в ладонь пилюлю из порошка ивовой коры, скатанного с медом и высушенного. — Глотай сразу, горькое.
Она взяла пилюлю манерно, отставив мизинец, положила в рот.
— Где же горькое, слад… Фу!
— Сказал же, сразу глотай! — Эрик сунул ей кружку.
Девушка пила лихорадочно, большими глотками, струйка воды потекла по подбородку, по шее, пятная платье.
— Красивый, богатый, заботливый… — продолжала Свея, отставив кружку. — И хоть бы раз…
— Свея! — перебил ее старый слуга. — Простите, господин. Она не в себе. Заткнись немедленно!
Эрик поднял на него взгляд.
— Ничего. Я вижу, что она не в себе. Это лихорадка.
И мак. Эрик не был уверен, что Свея сейчас видит именно его, а не какой-то предмет своих мечтаний. Кого-нибудь из благородных, например.
— А вы чего уставились? — рявкнул старый слуга на двух парней, устроившихся поодаль и явно наслаждавшихся представлением. — Работы мало? Так идите кухарю, вон, помогите.
Парней словно ветром сдуло.
— Простите, господин, — повторил старик. — Я уж ей и так, и этак… Понятно, что в замке девицей не остаться — если не кто-то из господ, так ратники. Уж и драл как сидорову козу, чтобы хоть вела себя скромнее. Глядишь, нашелся бы парень какой, женился бы, детишек бы растили.
Он махнул рукой.
— Эх, да что там теперь…
— Детишек, да… — расплылась в улыбке Свея. Ухватила Эрика за рукав. — Я-то бы тебе детишек родила. Не то что твоя… пустоцветка. С даром детишек-то.
— Поспи, — сказал Эрик. — Выздоровеешь — поговорим.
Если будет кому разговаривать. Дышала девушка по-прежнему хрипло и часто.
— Простите, господин, — повторил старик. — Свея, извинись немедленно, и…
— Что — Свея? — вскинулась та. В который раз закашлялась, снова сплюнула. — Жаль только, раньше надо было отворот подсыпать. А так зараза эта невовремя, помру, и все.