— Значит, вы знаете, чего ждать друг от друга? В бою, я имею в виду?
— Конечно. Можешь ставить нас в один караул, мы давно сработались. Можешь разделить. Это не имеет значения. Даже один одаренный — хорошее подспорье в бою.
— Ингрид не будет стоять в карауле. Она будет при Аделе.
— Воля твоя.
— Но все же ты не объяснил, почему у вас нет даже куска полотна для навеса, чтобы укрыться от дождя. И почему вы путешествуете в приграничье, ничего о нем не зная.
Эрик припомнил уроки землеописания, радуясь, что всегда схватывал написанное с первого прочтения. Прикинул расстояния и время.
— Мы ушли из Белокамня в разгар лета и решили не утруждать себя лишними пожитками.
Лучше не множить сущности сверх необходимого. Про Белокамень он мог бы рассказывать часами. Ингрид тоже.
— Думали, что найдем здесь дело. Но довольно сложно искать, толком не понимая, что происходит и никого не зная.
— Белокамень — богатый город. Я слышал, купцам всегда нужна охрана. Зачем вы ушли оттуда?
Эрик поморщился.
— Это некрасивая история, о которой я бы не хотел распространяться.
— А если я буду настаивать?
— Нет.
Прямо сейчас они нужны Хауку куда больше, чем он им. Он не дурак, значит, давить не будет. А потом они с Ингрид все же перемолвятся парой слов наедине и договорятся, что врать. Не рассказывать же про чистильщиков, побег из ордена, жестокие убийства и ложные обвинения.
Про чистильщиков лучше вообще никому не рассказывать. Слава у них была дурная, и Эрику вовсе не хотелось, чтобы отголоски этой славы его коснулись.
Хаук настаивать не стал. Понимал, что ни надавить, ни угрожать по большому счету нечем. Пока нечем.
— Устраивайся, — сказал он. — Я велю оруженосцу принести тебе поесть. И отдыхай. Я со своими людьми встаю в караул под утро. Будешь с нами.
Эрик кивнул. Под утро так под утро. И тогда-то Хаук не упустит момента и постарается вытащить из него все, что не сумел. Или понадеется, что Эрик от скуки разболтает все сам. Что еще делать в долгие предутренние часы?
Эрик решил, что подумает об этом потом. Бросил плащ там, где ему указали. Сунул под голову сумку.
Может быть, оруженосец и принес еду, но Эрик этого не услышал, провалившись в сон.
Проснулся он от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо. Сощурился от пламени свечи.
— Наша смена, — вполголоса сказал Бруни.
Эрик с хрустом потянулся. Здоров он спать. Зато отдохнул за все последние сутки. Можно и в караул.
Он выбрался из шатра, поежился под свежим ночным ветром. Завернулся покрепче в плащ. Одна луна сияла в небе серебряным диском, вторая — тонким убывающим месяцем. Можно даже и светлячок не зажигать, и так все видно. Разноголосый храп доносился из-под телег и из шатров. Чуть поодаль тенями бродили стреноженные кони. Костер не горел или был хорошо скрыт. Впрочем, и так не замерзнет, особенно если не стоять на месте.