.
Люк поднимает голову, смотрит мне в глаза, в них – отголоски страха.
– Все это время ты и твоя семья меня терзали, рассказывали, как я буду до конца жизни жалеть, что не родила. Что я ужасный человек, мерзкая эгоистка, которая разрушила твою жизнь… Я все принимала за чистую монету. А на самом деле правда в том, что это ты разрушил мою жизнь.
– Роуз… – напряженно, почти пронзительно вырывается у Люка.
Я наклоняюсь, обхватываю его лицо ладонями и целую в лоб. Муж моргает, в замешательстве смотрит на меня. Отнимаю ладони, выпрямляюсь, поворачиваюсь и иду к выходу из спальни, прохожу через гостиную к шкафу в коридоре, где мы держим чемоданы. С трудом достаю самый большой, мы еще всегда шутили, что в нем можно унести труп. Чемодан ударяется о дверцу шкафа и с грохотом опускается на пол.
– Роуз? – снова зовет меня Люк.
Я поднимаю чемодан и качу назад в спальню, прямо к комоду, где хранятся мои лифчики, белье и носки, и начинаю укладывать вещи.
Стопки бюстгальтеров перемешиваются с пижамными майками, но мне плевать. Я будто машина: поворачиваюсь то в одну, то в другую сторону, снова и снова, согнутые руки – погрузчики, которые опустошают контейнеры прошлой жизни, моего брака.
Вижу приближающиеся босые ноги. Ноги Люка.
– Что ты делаешь?
Я волоку чемодан по полу к шкафу, открываю дверь и начинаю снимать с вешалок вещи, бросать их прямо на нижнее белье и майки, теплые пижамные штаны, цветные носки с изображением собачек. Свитера, футболки, платья.
– Я задал вопрос.
– А на что это похоже, Люк?
– Что ты задумала? Переночуешь у Джилл? – с надеждой спрашивает он.
Не хочу зря обнадеживать его, поэтому говорю правду:
– С меня хватит. Я тебя люблю, очень люблю и всегда буду любить, но уничтожить мою жизнь не позволю.
– Серьезно?
Застегиваю чемодан. Звук получается громкий.
– Да, серьезно. Я ухожу и не вернусь. – Набираю побольше воздуха в грудь и все же произношу: – Я больше не могу. Все кончено.
Облегчение, будто крылья, приподнимает меня над землей, все тело словно становится легче и парит, гравитация больше надо мной не властна. Плечи расправляются, вытягивается шея, подбородок устремляется вверх.
Вопрос, стану ли я матерью, а если да – то когда именно, и что, если нет, тесно связан с вопросом о том, какая я женщина. Хорошая или плохая, реализовалась или нет, эгоистка или альтруистка, счастливая или наоборот – все это переплетено с браком, работой, разводом. В итоге образовался непомерно тяжелый валун, а я, как Сизиф на каблуках или в беговых кроссовках, офисной одежде, пижаме или джинсах, толкала и тянула его годами.