– Ах, это… – шепчу я.
Он улыбается, закрывает глаза, отдаваясь мне.
Я скажу ему. Скоро. Только не сегодня.
Не хочу, чтобы развеялась моя мечта о Томасе. О Томасе и обо мне, о той Роуз, которой я становлюсь с ним. Я к этому пока не готова.
* * *
Проходит месяц. Беременность уже заметна. Теперь пути назад нет. Я рожу этого ребенка.
Ребенка Люка.
Твою ж мать…
Неизменным осталось и еще кое-что: у меня по-прежнему интрижка с Томасом.
Однажды мы отправляемся выпить кофе. Томас заказывает капучино, я же – без кофеина. Ненавижу кофе без кофеина, однако именно его, наверное, следует пить женщинам в моем положении. Я научилась носить одежду, которая хорошо скрывает мое состояние. Но больше нельзя прятать беременность от Томаса. К тому же скоро она станет заметна всем.
Едва мы садимся за столик, как я выпаливаю:
– Мне нужно кое-что тебе сказать. – Не дав Томасу вставить и слова, продолжаю: – Я беременна.
Он удивленно распахивает глаза, и я быстро добавляю:
– Ребенок от Люка, тут без сомнений. Я была… была… – Мне нужно заставить себя это произнести. – Я уже была беременна, когда мы первый раз пошли на свидание.
У Томаса отвисает челюсть. Он быстро моргает.
– Но… – начинает он и осекается. На лице у него отражается такая боль, что мне хочется плакать. – Беременна?
Я киваю.
– Я…
Что тут скажешь? Как выразить словами все, что натворила?
Пытаюсь начать с правды.
– Я не хотела ребенка, я не должна была этого делать, но когда поняла, что беременна, то разозлилась и…
Томас качает головой.
– Решила излить гнев, встречаясь со мной?
Хочу взять Томаса за руку, поцеловать ее, но не делаю этого. Я не могу.
В кафе слишком людно, чересчур яркий свет слепит глаза.
– Нет, решила заполучить тебя хоть на один вечер.
– Но наши встречи продолжались не один вечер.
– Да.
Мышцы на руках Томаса напряжены, все тело одеревенело. Мне ненавистна мысль, что в этом виновата я.
– Прости, что не сказала раньше. Я все откладывала, потому что ты мне очень дорог.
Томас отодвигает свою чашку.
– Так дорог, что решила скрыть главное?
– Но говорю тебе сейчас. – Знаю, звучит жалко.
– Почему? Потому что пришлось? Потому что скоро я сам бы заметил? – Скомкав салфетку, Томас швыряет ее на столик. – Господи, Роуз. Вот почему ты следишь, чтобы было темно, когда мы занимаемся сексом?
Мой взгляд падает на живот и вновь поднимается.
– Не знаю… – Я со вздохом признаюсь: – Да. Я ужасная, ясно?
Томас качает головой.
Нет – не ужасная?
Или имеет в виду – ты мне так отвратительна, Роуз, даже не знаю, что сказать?
Кладу обе руки на стол, пальцы – совсем рядом с пальцами Томаса.