Я проявлял жестокость, заставляя его стать тверже, но мне было трудно убить его. Он без злобы взглянул на меня и шмыгнул носом:
– Тот, другой, тоже требовал, чтобы я ему помог… «Веди себя как мужчина», – говорил он… И я старался, чтобы он был доволен…
На сей раз я почувствовал, что он не врет, что он больше себя не контролирует; перепуганный и искренний, он перестал играть роль.
Я осторожно спросил:
– Другой… Кто этот другой?.. О ком ты говоришь?
– Панноам.
– Панноам хотел убить тебя?
Дерек оперся спиной о дощатую переборку, закрыл глаза, сделал глубокий вдох.
– Мне было девять лет. Мать думала только о себе, о своей исключительной красоте. Она страстно любила себя. И никогда не заботилась о своих детях. Ей было достаточно произвести их на свет, она отдавала свою дань самки родами и с упреком демонстрировала нам крошечные растяжки, оставленные беременностями на ее безупречном животе. Нас, Влаама, моих сестер и меня, воспитали тетки. Мой названый отец Азриэль уделял мне больше внимания. Милый рогоносец! Жена вертела им как хотела, а он был ко мне добр. Нас почтил своим визитом Панноам, этот прославленный вождь, тот, о ком так много говорили в окрестностях Озера, расхваливали его разраставшуюся деревню, его ремесленников, которые множились, его ярмарки, которые привлекали толпы народу. Он приобрел положение самого высокочтимого человека того времени. Моя мать этим хвасталась, я знал, что он мой отец. Такое родство наполняло меня самодовольством. Мой названый отец затеял пиры, чтобы явить особую любезность моему настоящему отцу. Я, изнемогая от гордости, старался как можно чаще попадаться на глаза именитому гостю. Я следил за ним: он был хорош собой, и я размышлял, стану ли таким же прекрасным, как он; он выставлял напоказ длинные волосы, великолепную бороду и обильную растительность на торсе; и я надеялся, что все это унаследую. Его голос гулко отдавался в барабане его груди, и я трепетал при мысли, что у меня будет такой же. Я ни на шаг не отходил от него. Кроме того что это был мой отец, он воплощал собой мой идеал, моего Бога, моего кумира. Панноам спокойно мирился с тем, что я так липну к нему. Он жил в отдельном доме, который Азриэль отводил особо важным гостям. Как-то вечером Панноам предложил нечто такое, что я аж затрясся от удовольствия. «Дерек может спать со мной?» Азриэль согласился – он бы собственную супругу ему отдал. Когда я к нему пришел, Панноам предложил мне искупаться вместе с ним. Служанка принесла кувшины с кипящей водой и вылила ее в дубовую бочку. А он добавил туда молоко ослицы: «Это делает кожу нежнее». А я, дурачина, с восхищением впивал его слова, точно нектар. Как только температура стала приятной, он разделся. Я еще прежде видел десятки людей без одежды, но зрелище моего обнаженного отца потрясло меня. Стать таким! Сильным, крепким, мужественным. Я был точно пьяный. Заметил ли он это? Но он и впрямь напоил меня. Панноам прихватил бурдюк, и мы вошли в парильню. От первого глотка вина я закашлялся и сплюнул. Он поморщился. «Веди себя как мужчина». Тогда я выпил. Я пил без удержу. Я доказывал ему свою силу. А пил ли Панноам? Мне показалось, да. Когда я начал путать слова, впадать в блаженное состояние, засыпать, он открыл второй бурдюк и заставил меня продолжать. «Веди себя как мужчина». Вскоре я потерял сознание. И тогда он наконец сделал то, для чего пришел.