Но как не выставить приданого, из которого три части никуда после не годятся -- от перемен в моде и от сырости кладовой?
Как его не везти по улицам на чужих лошадях и как не занять целые дроги и осанистого цугу перевозом между прочим необходимой утвари, из коей, кроме дурного запаха, ничего выйти не может.
А-ай! я слышу старух, кои в один голос все крикнули: "Ах, злодей! чего хочет! прилично ли молодой бегать на низ и на двор? ей сидеть должно!"
Извольте. Честь ей и место.
Глава LIII.-- Курицу яицы учат.
Тревожить дух, приводить в трепет юность, преобращать милого человека в злодея, заставлять краснеть целомудрие, отравлять самую счастливую минуту любовной жизни и обращать неизвестность и стыд в страх и в любопытство, а иногда в нетерпение и обиду, -- вот что делается. Какая нужда учит той одной науке, в коей ученики превосходят учителей?
Но это обычай. А обычаи почитать должно; однако не запрещено над ними и смеяться; а смешная вещь может иногда выйти наконец из употребления.
Желаю, чтоб все смеялись со мною,-- кроме молодых девушек...
Глава LIV.-- Дядя.
Тот самый Фома Егорыч, который ездил к Степаниде Кузьминишне сватом, был у Луки Андреича, в качестве родного дяди, посаженым отцом. За исключением некоторых вольных слов, непристойных шуток и двусмысленных приветствий по случаю свадебного пира, вел себя очень хорошо до тех самых пор, как все разъехались, молодые пошли спать, а он, приглася своих коротких, истребовал шампанского вина и, выдумывая разные здоровья, но не по примеру англичан, так упился, что люди племянника, опасаясь положить его в карету, положили на канапе, где он сном и временем перестал быть пьяным и проснулся опять трезвым. Тут в пьянстве он доказал, что пословица "Язык мой враг мой" справедлива; хотя он и любил чистосердечно племянника и без памяти рад был его свадьбе, приписывая оную своему красноречию и искусству, но, пив здравие новобрачных, примолвил: "Дай Бог и впредь у племянника на свадьбе повеселиться". Ах, закричит всякой: экой негодяй! хорош дядюшка! не успел племянник обвенчаться, и уж жене его желает смерти!
Извините Фому Егорыча: он сам не помнил, что говорил; он был пьян, соврал ненарочно; сколько и трезвых врут -- и как долго, иной пока жив; а если хорошенько разобрать, то умные еще больше врут, чем дураки, оттого, что на этих надеются,-- и правду сказать, есть на кого.
Глава LV.-- Тетка.
Сколь ни довольна она была предстоящим счастием племянницы, сколь много ни видала она приятностей и выгод для себя самой, но минута разлуки с ней была тяжела -- не от любви, не от привязанности, не от чувствительности, а просто от привычки и от любви к себе. Она выражала сие двумя речьми: "Она со мною жила 9 лет; с кем я останусь?" Но посреди слез, вздохов, уксусов и спиртов должна была отпустить племянницу в церковь венчаться. Она ей сделала пристойное наставление касательно обязанностей жены, госпожи, матери и заставила наедине выслушать на первый раз сокращенный курс, который преподала одна коротко знакомая теткина, бывшая три раза замужем и два раза у разбойников на Волге.